Дожить до завтра
Шрифт:
Моя душа ликовала: в этот момент я готова была обнять и расцеловать весь мир, включая облаявшего меня пса. Купец шел в белых пижонских брюках, и, когда он скрылся за скрипучей дверью почерневшего от времени и многолетнего созерцания человеческих потуг строения, я дикой кошкой беззвучно проскользнула по тропинке к заветной двери и превратилась в слух, быстро отстегивая от своей сумочки ремень и доставая финку: и то и другое мне было необходимо прямо сейчас.
Когда зашуршала газетная бумага, я быстро просунула финку в огромную щель между дверью и косяком,
Получив точный удар в область шеи, «объект» откинулся назад, с силой ударился затылком о деревянную стенку и осел туда же, откуда только что пытался привстать.
Я схватила бесчувственное тело за ноги и стремительно выволокла его наружу. Распустила финкой брюки на четыре длинных полотна, крепко перетянула ими щиколотки и колени, перевернула «объект» на живот и, завернув руки назад, надежно связала локти и запястья. Ремень от сумки я продела в одно из крепежных колец и соорудила тонкую, крепкую и хорошо скользящую удавку. Оставался кляп. После минутного замешательства я взрезала белые трусы «клиента» и, аккуратно разжав финкой зубы Купца, тщательно уложила предмет нательного белья в ротовую полость «объекта».
— Ну вот, теперь ты полностью «упакован», — прошептала я своей жертве — «багаж» к транспортировке был готов.
Оставалась проблема самой транспортировки — здесь находиться было нельзя. Я приподняла и прислонила обмякшее, как набитый фаршем чулок, тело к стене сортира, поднырнула под него и привстала. Мужик весил килограммов восемьдесят! Я стремительно засеменила по выложенной плиткой дорожке в сторону огорода и поняла, что даже не могу поднять голову, чтобы посмотреть, куда именно иду!
Пройдя около сорока шагов, я уткнулась в штакетник, попыталась вспомнить, где здесь проход, но не смогла. Груз давил все тяжелее, а в глазах понемногу начало темнеть. Я пошла влево наугад и через пятнадцать шагов увидела пролом, протиснулась в него и почти бегом, на одном дыхании протащилась до самого конца огорода. Здесь начиналось кукурузное поле.
«Зар-раза! — ругнулась я. — Черт возьми, Гром, как ты себе это представлял?! Или ты думал, что Купец мне по случаю грузовик продаст?!»
Прямо передо мной был мелкий, но довольно широкий арык, и когда я попыталась его перешагнуть, то поняла: падаю! Я приземлилась лицом в кучу гнилой соломы, интуитивно в последний момент выпустив ношу из онемевших рук — иначе мой груз сломал бы мне шею. Голый пленник откатился на пару шагов и, когда я вытащила лицо из кучи, уже подавал признаки жизни. Я собралась и подошла поближе.
— Слушай! — тихо, но властно приказала я. — Сейчас я развяжу тебе ноги и ты пойдешь туда, куда я скажу. Понял?
Мужик оторопело смотрел на меня, но молчал: кляп я сделала надежный.
— Конечно, понял, — прокряхтела я, развязывая мужику только щиколотки: со связанными коленями он идти сможет, а вот убежать — вряд ли.
Мужик настороженно смотрел на меня. Наконец
Но он идти со мной не хотел. Едва я попробовала тащить его силком, мужик дернулся и побежал на растопыренных ступнях прочь от меня, домой, к Щукиным. Я вцепилась в «поводок» изо всей силы. Но даже связанные вместе колени и удавка на шее не могли остановить его.
— Стой, гад! — прошипела я, но все было бесполезно: массивный мужик тащил меня за собой, как медведь собачонку. И лишь в середине огорода я подсекла его и уронила в пыль. — Сволочь! — чуть не заплакала я и, остервенев от такой несправедливости, быстро стащила с него удавку и стянула ею щиколотки. Затем перевернула его лицом вниз и стремительно забегала по огороду: откуда-то издалека память подсказывала — здесь во дворе можно найти решение проблемы.
«Вот оно!» — поняла я, когда увидела набитую мусором старую, ржавую садовую тележку — это было то, что надо.
Я схватила ее за ручки, вывалила мусор и потащила тележку за собой. Но пленника на том месте, где я его оставила, не было! Я огляделась: моя «добыча», извиваясь, пыталась скрыться в зарослях шиповника.
«Врешь, не уйдешь!» — прошипела я и вцепилась в покрытые густым рыжим волосом ноги. Я напоминала себе молодого воробушка, тянущего из плотной земли толстого, наглого и ужасно сильного червяка. Я подкатила поближе тележку, положила ее набок, запихнула огромное голое тело внутрь и поставила тележку на колеса. Теперь все было отлично: волосатые ноги торчали из тележки, как пестик из ступки, и сам он выбраться отсюда уже не смог бы никогда!
— Ну что, красавец, вперед! — скомандовала я и толкнула тележку.
Заржавевшие от возраста и дождей колесики вращались плохо, тележка норовила перевернуться на каждой кочке, но я упрямо продвигалась вперед — подальше от этого дома и все ближе к родному Тарасову. Мне оставались каких-нибудь полторы тысячи километров.
— Тоже мне, мужик в доме! — ругалась я. — Колесики не мог смазать!
Пленник отчаянно вращал глазами, но поделать ничего не мог — приходилось слушать.
Я дотолкала тачку до конца кукурузного поля, миновала старые, брошенные коровники и стремительно побежала вслед за своим транспортным средством вниз по склону. Колесики совершенно разработались, и тележка летела, как на крыльях. И только у скрытого в зарослях ивы ручья я поняла, что уже ничего не контролирую: не я управляла тачкой, а она — мной.
Мы влетели в ручей на полном ходу. Тачка несколько раз перевернулась, а я, пролетев по инерции метров десять, поскользнулась и с размаху плюхнулась в воду!
— Красиво летаешь! — услышала я восхищенный голос Грома и дружные аплодисменты. — Ты его не убила?
— Не знаю, посмотрите, — ответила я, пытаясь выбраться из вязкого черного ила.
— Живой! — Гром и Ахмар вытащили почти захлебнувшегося пленника из ручья и рывком поставили на ноги. — Что, сам не шел?
— Ни в какую! — гневно отозвалась я, стягивая мокрую футболку.