Дракон мелового периода
Шрифт:
Прямо напротив входа висел большой рисунок. На нем был изображен хоровод каких-то премерзких карликов, которые в пляске двигались навстречу друг другу. Встретившись, они превращались в одно существо, из которого в обе стороны снова начинал вылезать хоровод. Я присмотрелась и радостно захохотала:
– О, в точности, как я предсказывала. – танцы уродов при полной луне!
– Вау! – почтительно понижая голос, воскликнула за моей спиной Эзергиль. – Это же Эшер!
– Какой еще Эшер? – буркнула я. Это имя почему-то вызывало у меня исключительно неприятные ассоциации.
– Эшер –
– Как же так, девушки. – произнес дед, окидывая нас с Эзергилью острым взглядом. – Пришли на выставку, а Эшера не знаете?
– Но ведь это же не подлинники? – спросила Эзергиль.
– Разумеется. – сухо рассмеялся дед. – Это отличные репродукции. Нам их делали на заказ в Германии. Я считаю, что для учеников нашего училища не знать Эшера – это просто позор.
– Они не из нашего училища. – вмешался Саша. – Я вам о них говорил по телефону. Геля и Эзергиль. Девчонки, это мой куратор Андрей Михайлович Савицкий.
– Счастливы с вами познакомиться. – кокетливо сказала Эзергиль.
Я же стояла столбом, внимательно рассматривая танцы карликов, чтобы не выдать своих эмоций даже взглядом. Да, это был именно он – тот самый дед, которого я видела здесь прошлой зимой, который покупал книги у Джефа в «Скептике» и который в разговоре с Хохландом намеревался засадить творца живой материи в подвалы академии. Первым моим порывом было немедленно удрать. К счастью, я вовремя вспомнила о том, что Савицкий никогда меня не видел и ничего обо мне не знает.
Между тем Савицкий продолжал нас рассматривать. Вернее, Эзергиль. Меня он удостоил лишь мимолетным взглядом.
– Мне кажется, я вас уже видел. – сказал он Эзергили, любезно улыбаясь. – Могу поклясться, что вы имеете отношение к Искусству.
– Вы не ошиблись. – ослепительно улыбнулась Эзергиль в ответ. – Самое прямое.
– Саша сказал мне сегодня странную фразу, которую я не совсем понял... Вам нужна информация... об одном из моих коллег?
– Я же говорил – о Хохланде. – подсказал Саша.
– Информация какого рода?
– Да это не Эзергили, а мне. – решила встрять я. – Дело в том, что меня направили учиться к Хохланду, а он...
Савицкий навел на меня свои синие глазищи, и следующие несколько секунд я чувствовала себя крайне неуютно.
– Для студентки вы слишком молоды. – заметил он.
– Я учусь в мастерской реальности на улице Савушкина. – пояснила я. – Третий год обучения. Хохланд, он... ну, типа, мой куратор.
Савицкий посмотрел на меня вдвое пристальнее, чем прежде.
– Как интересно. – пробормотал он. – Впервые слышу, чтобы Леопольдыч брался кого-то курировать, тем более не из академии.
– Его уговорила моя учительница. – Я назвала фамилию Антонины.
– А, конкуренты. –
– Она не хочет учиться у этого Хохланда. – встрял Саша. – Она ему не доверяет.
– И хочет узнать о нем как можно больше. – добавила Эзергиль. – Согласитесь, нет ничего хуже для юной одаренной мастерицы, чем угодить в лапы к безнравственному негодяю, который будет использовать ее талант в своих низменных интересах. Хохланд не произвел на нее впечатления благородного и порядочного человека. В отличие от вас. – неожиданно добавила она, стрельнув в деда глазами.
Саивцкий смущенно кашлянул и нахмурил брови, изображая раздумье. Трудно сказать, купился ли он на дубовый комплимент Эзергили, однако на улицу нас не выставил, а предложил выпить чайку и побеседовать более детально.
За дверью в дальнем конце мастерской оказалась небольшая аудитория с партами, рассчитанная человек на десять. Савицкий попросил, чтобы мы подтащили стулья к учительскому столу, включил электрический чайник, который немедленно зашумел, и послал Сашу на остановку за чем-нибудь к чаю. Саша ушел демонстративно неохотно. Я было шагнула к двери сама, но Эзергиль поймала меня за рукав, возвращая на место.
– Итак. – начал Савицкий, заваривая чай. – прежде всего, уважаемая Геля, ответьте мне на один вопрос. В чем истинная причина вашего недоверия к Хохланду?
Я замялась. Вообще-то исповедь в мои планы не входила.
– Деточка. – довольно язвительно добавил Савиций, заметив мои колебания. – если вы приготовились сочинять, то напрасно теряете время. Вам известно, что я мастер иллюзий? Если услышу хоть слово лжи, считайте, что наш разговор окончен.
Мы с Эзергилью переглянулись. Я начала понимать, в какие железные лапы угодила, но обратного хода уже не было.
– Расскажи ему правду. – одними губами шепнула мне Эзергиль.
– Дело в том... – Я замолчала, пытаясь вспомнить конкретные причины, по которым я потеряла доверие к Хохланду. Не про подслушанный же разговор насчет подвалов академии рассказывать Савицкому... Тут ко мне явилось спасительное воспоминание. Я отхлебнула чаю и заговорила: – Однажды я поехала к Хохланду в гости. Точнее, на занятия. Ну, вы знаете – на Васильевский...
Савицкий кивнул. Слушал он очень внимательно.
– И там, посреди кабинета, такая винтовая лесенка... – Я говорила медленно, подбирая слова, чтобы не врать даже в мелочах. – Хохланд сказал, что она ведет в его лабораторию. Как-то раз я туда поднялась – просто так, из любопытства – а там...
Несколько минут я образно описывала зловещий черный лес. Савицкий слушал теперь не просто внимательно, но жадно, не упуская ни слова.
– Значит, еловый лес... И как же вы оттуда выбрались?
– С трудом. Там возникло какое-то сопротивление, я едва смогла вернуться.
Савицкий кивнул, как будто именно это и ожидал услышать.
– А Хохланд как это потом объяснил? – спросила Эзергиль.
– Никак. Я его не спрашивала. Несколько секунд мы молчали. Савицкий обдумывал мой рассказ.