Дракон среди нас
Шрифт:
Улыбаясь, Ундва принялась размазывать начинку по тонко раскатанному тесту.
Илидор задумчиво облизывал ложку. Он и не заметил, когда всё съел.
— Слушай, а мне можно посмотреть на эти вещи?
— А-а! — Гномка шутливо погрозила ему деревянной лопаточкой, измазанной в мягком сыре. — Я же говорила: многим интересно! Но ты едва ли отдашь дневной заработок, чтобы посмотреть на выдвижку.
Гном, который ушёл из Такарона после войны с драконами, который видел последние битвы и, может даже участвовал в них? Который оставил после себя вещи и оружие, принесённые из подземий, да какие-то записи? Кусочек
Любопытство Илидора было расчёсано настолько сильно, что он бы отдал целую пригоршню дневных заработков за возможность посмотреть на выдвижку — но дракон хорошо понимал, что подобное рвение вызовет совершенно ненужные вопросы у Клинка и Ундвы. Может, это ни к чему плохому и не приведёт, а может, и приведёт, кто знает. Потому дракон сказал так:
— Я был бы счастлив увидеть эти вещи бесплатно.
Гномка призадумалась:
— Ну, если я напомню отцу, что в выдвижке давно не прибирались, он может позвать тебя на помощь… Но сначала расскажи мне про подземных гномов, хорошо?
— Хорошо, — легко согласился Илидор, судорожно прикидывая, какие интересности он может рассказать Ундве, при том не проговорившись, что сам провёл в подземьях Такарона довольно много времени.
Его молчание уже почти начало выглядеть натянутым, когда в кухонную дверь заколотили с улицы. Возможно, ногами.
— Это ещё что такое! — возмутилась Ундва, голос её зазвенел и…
Дракон даже глазом не успел моргнуть, а смешливая-милая гномка без следа исчезла. Вместо ней появилась другая — незнакомая, воинственная и сверкающая глазами, она схватила у мышиной печи кочергу побольше и ринулась на дверное бубуханье с этой кочергой, как Эблон Пылюга кидался, бывало, на подземных тварей с молотом наперевес. Гномка откинула задвижку, распахнула дверь и, даже не попытавшись выяснить, по какой надобности был поднят шум, бросилась с воплями на незваного гостя, а тот с воплями побежал от неё.
— Это кто тут ломится, как к себе домой? — кричала Ундва, размахивая кочергой, словно секирой. — Это кому я тут ноги повыдергаю да в ухи затолкаю?!
Обалдевший Илидор выглянул в дверь, посмотрел, как гномка с кочергой гоняет по улице Йеруша Найло, и пошёл к печи, чтобы положить себе ещё немного тушёной оленины с овощами.
— Тебя кто воспитывал, свиньи навозные? — неслось с улицы, перекрывая хохот и свист нечаянных зрителей. — Чего удумал — ломиться в чужие двери грязными сапожищами! Да я тебе эти сапожища с ногами повыдергаю и затолкаю…
— В ухи, — тихонько подсказал Илидор и снова ухмыльнулся.
Когда Ундва наконец умаялась и остановилась, зрители-прохожие наперебой засвистели и одобрительно затопали ногами. Йеруш Найло отчаянно хватал ртом воздух, дёргал пальцем горловину куртки и в ужасе смотрел на демоницу, которая чуть было не забила его до смерти железным дрыном посреди бела дня на глазах у всего города. Демоница была ростом едва-едва ему по плечо, отчего пережитый ужас становился ещё более стыдным
— Ну?! — она воинственно упёрла руки в бока и дунула на пегую прядку, выбившуюся из косы.
— Ундва! — из открытых дверей кухни махал ложкой улыбающийся Илидор. — Ундва, не бей его больше! Он просто хотел увидеть меня!
Не то качестве извинения за свою вспышку, не то из жалости к этому тощему созданию (и как только ноги переставляет?) Ундва позволила Йерушу войти в кухню, да ещё и положила ему в большую миску горячей пшённой каши со свиными шкварками и солёной капустой. Подумав, отломила кус ржаного хлеба и налила в плошку пахучего горчишного масла.
Сама Ундва пошла к большой печи, стала выкладывать пироги-бураги, а Илидору пришлось дожидаться, пока Найло сможет объяснить, какой кочерги ему потребовалось — Йеруш заталкивал в себя кашу, хрустел капустой, купал хлеб в душистом масле, тихо постанывал и на все вопросительные взгляды дракона только выпукливал глаза и заглатывал следующую ложку восхитительно горячей еды.
Наконец миска опустела и Найло смог объяснить, что подрядился тайно помочь зауряд-ревнителю покоя Тархиму. Этот не блестящий умом, но честолюбивый выходец из знаткой семьи страстно желал найти причину проблем с водой в Лисках, чтобы выслужиться перед старшим ревнителем покоя. Гидролог, который устроил бы градоправителей, всё никак не находился (тут Йеруш снова страстно проклял идиота-канцеляра), так что Тархим поспешил воспользоваться удобным затишьем и ещё более удобным Йерушем Найло, который столь кстати пришёл в Лиски и попал в затруднительное положение.
— Всего-то нужно — быстренько узнать, отчего вода ушла с восточного края города, — Йеруш крепко сжимал в кулаке облизанную ложку и постукивал черенком о столешницу. — Денег он обещал целую жменю!
— Обещал, — пфыкнул Илидор. — А дал задаток?
Найло мотнул головой. Дракон фыркнул.
— Обещалка — пустышка, а простачку отрада, — через плечо бросила Ундва, перетирая вымытые миски. — Зауряд-ревнитель Тархим — человек пустой и ненадёжный, вот что я скажу.
— Ты мне нужен, Илидор, — не удостоив гномку ответом, тараторил Йеруш. — Ты мне поможешь сделать эту работу быстро…
— Каким ещё образом? — удивился Илидор.
Даже если местность была гористой, в людских городах и на подступах к ним дракон не слышал голосов руд и воды. Они вязли в многолюдье, в нагромождениях мёртвых камней, мёртвых деревьев и всяческих сплавов. Даже по ночам почти невозможно было разобрать ни звонкой песни подземных вод, ни голосов руд, рокочущих, как морской прибой, обёрнутый текучим мёдом, ни пения драгоценных камней, подобного брызгам лунного смеха.
И чем дракон может помочь Йерушу Найло в городе, спрашивается?
— Найдёшь старые карты подземных течений, конечно! А я возьму пробы из ближайших колодцев, которые не пересохли, а потом мы с тобой поговорим с жителями…
— Найло, — перебил дракон, — ты возьми задаток, а потом спроси меня ещё раз. Может, тебе и в радость бесплатно делать чужую работу, а я в это время года не в настроении спать под забором.
— Слушай, если мы начнём прямо сейчас…
— Илидор будет здесь до закрытия харчевни, — звякнув металлом в голосе, перебила Ундва. — Сегодня, завтра и каждый следующий день, пока работает у моего отца.