Дракон среди нас
Шрифт:
К тому же, как неустанно показывала Илидору жизнь: сколько ни планируй, а в итоге всё равно придётся импровизировать.
Спускались долго: люди моря не славились ловкостью лазанья по крутым гористо-крохким осыпям. К тому же, чем ниже они спускались, тем более зловещей выглядела чаша-лощина.
Не видно и не слышно птиц, их противные голоса остаются в лесу, позади, словно зловеще-провожающие проклятия. Не течёт вода, не бродит зверьё, и даже пожелтевшие листья акаций, кажется, не шевелятся, поскольку ветер сюда не приходит тоже.
—
— В самый раз для тебя, — сухо ответил Морген. — Останешься?
Зарян мотнул головой и благоразумно умолк.
Спуск забирал сильно вправо, к просторному бревенчатому дому со скатной крышей. Когда-то она была покрыта не то камышом, не то соломой, сгнившими за истекшие годы, на гниль намело земли, и неё проклюнулись семена. И крыша сделалась зелено-увядше-землистой, в проплешинах с ещё зелёной и уже высохшей травой, чахлыми подобиями земляничных кустов, грязью, а местами, казалось, под дёрном лежат пуки чьих-то длинных волос. Из-за пёстрой расцветки сверху крыша сливалась с пространством, и поначалу никто даже не понял, что это дом. Притом самый крупный из всех, что ещё стоят в лощине.
Чем ниже люди спускались, тем выше казался этот дом, словно не они к нему подходили, а он подбирался к ним, заполонял пространство, зловеще закрывал его собою. И, хотя в списке было ясное указание, что искать нужно какой-то лаз — «пока не наступишь на вторую дверь» — люди моря шли к дому, будто зачарованные его мертвенным величием.
Илидор и Йеруш остановились, Косица тоже встал, а другие моряки один за другим проходили мимо них, ступали на врастающий в землю порог, и дверной проём сглатывал их одного за другим. Двери не было. Окна скрыты покорёженными временем ставнями, точно дом закрыл руки ладонями и притворялся, что не видит незваных гостей. Между досками наросли комья густо-зелёного мха, под крышей натыканы давно опустевшие гнёзда.
Люди моря шли внутрь, в темноту, словно завороженные, пока кто-то не додумался наконец зажечь лампу. Тогда все сразу ожили и встряхнулись, а Косица, сурово сдвинув брови, указал Йерушу и Илидору на дом. Понимая, что спорить бессмысленно, те нехотя проследовали внутрь, и Косица с такой же явной неохотой пошёл за ними.
Старый дом внутри был пуст, выстужен, безнадёжно заброшен. Занесённый грудами пыли очаг — давно остановившееся сердце просторного зала, по которому нынче гуляют разве что тени воспоминаний. Обветшалые лестницы на второй этаж, иссохшие на перилах сети. Столы и лавки, безнадёжно ждущие возвращения людей, резные рыбо-змеи на дверных проёмах, ведущих в другие помещения, куда никто не пожелал заглянуть.
— Не дело мы затеяли, — пробежал по залу сиплый шёпот одного из моряков. — В дурное место правили руль.
— Негоже было приходить сюда, — поддержал другой. — Я ровно как в свою могилу гляжу.
Морген чуть повернул голову, и шепотки стихли. Только сейчас все увидели, под чем стоит Полуэльф.
Над самой большой дверью, ведущей не пойми куда и заложенной досками, висела на длинном штыре пиратская шляпа из когда-то красного бархата, а также странного вида ржавый кривой меч и коричневые
Полуэльф же стоял и смотрел на них, и даже по его спине был понятен накал каких-то сложных и нетипичных для Моргена эмоций: почтенный трепет пополам с возмущением, неуверенность и неверие, алчность и ожесточённость.
Кочерга его знает, как спина могла выражать такие эмоции и как их могла вызывать старая пыльная шляпа.
— Красный бархат, — отмер наконец Зарян, тоже пялящийся на шляпу.
С десяток людей моря, выпучив глаза, поспешили обернуться вокруг себя. «Бладдан Чернобородый», — выдохнул кто-то, и ещё с десяток моряков тут же сплюнули это имя. Некоторые даже дважды.
Илидор вопрощающе посмотрел на Косицу, тот развёл руками, словно говоря: «Я очень издалека и тоже нихрена не понял».
Морген же медленно, точно во сне, шагнул к двери, над которой висела треуголка, и тут же что-то сжалось в груди Илидора, толкнуло его вперёд. Он сделал шаг, другой к Полуэльфу, и шаги эти прозвучали громко и гулко в пустом доме. Откуда-то дракону пришла уверенность, что если не вмешаться, не разорвать контакт Моргена и шляпы, то всех их выбросит за пределы действительного и возможного, и тогда уже будет очень-очень-совсем не до Хардредовой потайки.
Дурацкое ведь чувство, спокойно подумал дракон, но его тело без всякой согласованности с головой шагнуло вперёд, развернуло списку и бодрым голосом принялось зачитывать:
— «Спустившись во вторую дверь, вернись лицом к Вулбену и отсчитай к нему столько по столько шагов, сколько в Гимбле было королевских семей».
От голоса дракона в дом вернулись запахи: пыль, сырость, плесень, заброшенность, мышиный помёт. Люди отмерли и зашушукались с явным облегчением.
Морген ещё пару мгновений постоял, поедая взглядом шляпу, и обернулся к Илидору.
— На выход и направо?
Дракон кивнул.
— Ты и ты, — не глядя, Полуэльф ткнул пальцем в первых попавшихся моряков, — догоните нас, когда снимете шляпу.
Моряки нога за ногу потащились к заложенной двери, и по виду их было ясно, что они бы предпочли снова оказаться в море перед призрачным кораблём, чем тянуть руки к вещам давно сгинувшего Бладдана Чернобородого, кем бы он ни был. Остальные поспешили выбраться из дома, пока Морген не удумал ещё каких-нибудь поручений.
— И сколько в Гимбле было королевских семей? — спросил Полуэльф негромко, чуть повернув голову к Илидору.
По голосу Моргена дракон понял, что сейчас лучше не кочевряжиться, и ответил коротко:
— Четыре.
— Хорошо. Дальше что?
— «Но за кладвищем моим поспешай с чистым сердцем, — вдохновенно стал зачитывать Илидор. — Не учини на острове ни свары, ни драки, и уж тем более убийства до смерти. Кто делал такое, тот до скончания времени остался в услужении призрачного капитана, и видал я такого в достатке».
Моряки аж рты раззявили. Даже Морген. Некоторые обернулись на дом.