Дракон среди нас
Шрифт:
«Звенит кирка, хрустит руда, поёт харчевенный народ! Летит дракон, крушит кордон, громит харчевню, гнома жрёт!».
Хруст, шуршание — шаги. Пение обрывается. Несколько очень долгих мгновений все прислушиваются к тишине, а потом темнота выплёвывает приглушённое «хлоп». И снова «хлоп». Словно некто с усилием опускает сложенную ковшиком ладонь на нечто мягкое, а может, это призрак с усилием втирается в живое тело, чтобы занять его место.
Как призрачный капитан корабля, что рыщет подле Треклятого Урочища в поисках новой живой команды, так и призрачный потерявшийся гном, сидящий в подземном убежище на
Все неотрывно смотрели на дверной провал, проглотивший Илидора, и даже двое моряков, выскочившие было в первый коридор, вернулись обратно. Подниматься наверх вдвоём показалось им менее удачной идеей, чем держаться команды и капитана.
— Он сгинул? — очень тихо спросил наконец Красная Рубаха с надеждой и ужасом одновременно.
Полуэльф покосился на него, и Рубаха вжал голову в плечи, поняв, что сейчас ему придётся идти и проверять, сгинул там Илидор или нет, но Морген не дал такого приказа, а сам шагнул вперёд, и свет его фонаря застенчиво осветил непроглядный мрак.
«Черная бездна, бездонный мрак, бушприт прорежет туман. Смерть — мой попутчик! Меня поведёт, как пена, седой капитан»…
Что остаётся в вечности от того, у кого не было вечности?
— Оно его сожрало, — просипел Красная Рубаха.
Морген сделал ещё шаг. У тахты что-то шевелилось.
— Выходи, или я тебя вытряхну.
Во тьме произошло шевеление и приближение чего-то из тьмы, Красная Рубаха охнул и отпрянул, другие моряки подались кто вперёд, кто назад, Морген стиснул рукоять кинжала… Из комнаты вышел Илидор. Стоило ему шагнуть за порог, как пение оборвалось.
— Это ты или не ты? — шёпотом спросил Косица.
Илидор его не услышал. Нашёл взглядом Найло. Как-то нехорошо, оценивающе оглядел моряков… словно еду.
Морген Полуэльф требовательно протянул руку, и в этом жесте было столько категоричной властности, что Илидор бы не удивился, заговори сейчас Полуэльф голосом ледяной драконицы Хшссторги. Он помедлил, ещё раз оглядел моряков. Косица стоял рядом с Йерушем, недвусмысленно поигрывая кинжалом.
Дракон чуть сжал губы, отвернулся и положил на ладонь Моргена небольшую шкатулку, всю во въевшейся пыли и ошметках паутины.
Моряки разом оживлённо загомонили. Косица, глядя во все глаза на шкатулку, на всякий случай приставил кинжал к боку Найло, но Йеруш, уже изрядно уставший бояться людей, которые постоянно тыкают в него ножами, даже не обратил на это внимания.
Полуэльф поставил на пол фонарь медленно, сохраняя вид вроде бы невозмутимый, и только капли пота над верхней губой выдавали его волнение. Он долго не мог сообразить, как открывается шкатулка — явно того же самого не мог понять в темноте комнаты Илидор — но наконец, едва не вывихнув палец, сумел сдвинуть что-то на донышке, и крышка с сухим «крак» откинулась.
В шкатулке лежал холщовый мешочек, который Морген уже с явным нетерпением развязал. В мешочке многообещающе постукивало.
Люди моря подходили всё ближе и ближе, освещая Полуэльфа своими фонарями и лампами, и наконец в их свете на ладонь Моргена посыпались из мешочка огранённые камни. Ярко-красный рубин размером с ноготь мизинца. Две, три, четыре идеально-круглые перламутрово-белые жемчужины. Что-то почти чёрное, потом сиреневое, зеленоватое… Десятка два драгоценных камней.
Десятка
— Славно, — кивнул Морген.
Илидор непринуждённо перетёк к стене и прислонился к ней плечом. Может, если дела примут совсем плохой оборот, а он будет окружён моряками только с трёх сторон, то успеет перекинуться в дракона. Косица уже не тыкал в Йеруша ножом, а переместился поближе к капитану и его добыче.
Морген ещё мгновение помедлил, принимая, как видно, окончательное решение, и заключил:
— Теперь мы отправимся в Пыжву. А вы останетесь здесь.
Илидор едва сдержал облегчённый вздох. Он видел, как расслабились плечи Косицы, как насупился Красная Рубаха и сложил руки на груди Зарян. Но большинство моряков отнеслось к решению Моргана как к чему-то малозначительному: люди видели добычу, люди больше не слышали призрака, людям пекло наконец выйти наружу, где наверняка уже начало смеркаться, и убедиться, что снаружи нет призраков, а затем со всей возможной скоростью покинуть Треклятое Урочище.
Отправиться в развесёлую Пыжву, продать камешки и зимовать в тёплом крае в своё удовольствие, пить чаву, тискать девок, жрать от пуза, горя не знать.
А Морген смотрел на Йеруша, и подрагивали от сдерживаемой улыбки уголки его рта. Он забавлялся, наблюдая, как бессильная ярость распирает Найло, треплет рябью его лицо, колотится жилкой на шее, сжимает его кулаки, скрипит его зубами. Полуэльф смотрел на Йеруша и медленно пересыпал драгоценные камни из ладони в ладонь.
Цок-цок-цок-цок, почти черный гранат, венозно-красный рубин, сиреневый сапфир, а может, циркон, три жемчужины, зелёный изумруд, а может, турмалин, цок-цок-цок, цок-цок-цок твои планы и надежды, Йеруш Найло, глупый порядочный мальчик из хорошей семьи, цок-цок-цок твоей наивной уверенности, будто ты способен вести серьёзные дела с серьёзными людьми, вот смотри: рубин, три жемчужины, изумруд или турмалин, циркон или сапфир, цок-цок-цок…
Илидор тоже смотрел на Йеруша — предостерегающе: только не выкинь какую-нибудь дурость, только не ляпни ничего, пожалуйста, пожалуйста! — и пропустил тот миг, когда к нему шагнул один из матросов с топориком наперевес. Ещё двое материализовались из теней сбоку. Крылья едва заметно приподнялись над лопатками Илидора.
— Знаешь чего, ты меч нам отдай. Дорогой, небось.
Как живой, он выпрыгнул из ножен и сделался продолжением руки Илидора. Несколько человек заговорили разом, крылья драконьего плаща едва слышно хлопнули, моряки один за другим оборачивались к Илидору. Только Морген с Йерушем всё смотрели друг на друга и переругивались взглядами.
— Последний, кто пытался отобрать этот меч, до самой Пыжвы будет срать кровью, — спокойно напомнил Зарян.
Он стоял поодаль, привалившись плечом к стене и освещённый дрожащим светом лампы. Багровел кровоподтёками, которые оставили драконьи кулаки, и выглядел как ожившее напоминание о всяческих неприятностях.
— Трусишь, что ли? — нарочито хохотнул моряк с топориком.
— А ты если не трусишь, то дурак. Мне лично ни к чему на него лезть, и так подохнет. Но если кто желает навалиться, так не томите. На воздух хочу.