Драконий Оборотень
Шрифт:
Я застыла, пораженно глядя на сереброволосого оборотня и не зная, как правильно реагировать на его слова — радоваться или, может быть, совсем наоборот?..
Мы ведь с ним только что, оказывается, станцевали вместе знаменитый эльфийский Лунный Танец!
Вот, только танцевали мы его, судя по всему… для Туиллатара.
«Прежде всего я принадлежу Сорбронну, а уж потом себе», — издевательски всплыли в памяти собственные недавние слова оборотня.
Ну да, разумеется!.. Я должна была догадаться, что Сев не откажется так легко от намерения обеспечить свою долину Альфа-Стражем, в котором та так нуждалась. И что ради этого он, возможно, пойдет на многое… Хотя, не так уж и много,
Я еле слышно вздохнула, втайне сожалея о том, что такой чудесный романтический вечер неожиданно завершился столь отрезвляющей прозой жизни.
Оборотень, между тем, продолжал внимательно наблюдать за мной, терпеливо ожидая хоть какой-нибудь реакции.
— Поздравляю, — в конце концов ровно сказала я, стараясь выглядеть безразличной. — Всеобщая мистификация ради вящего блага Сорбронна вполне удалась.
Да уж, в данный момент Туиллатар должен уже ясно понимать, что не сможет убедить меня остаться в Диагоне ни за какие коврижки. Сев все рассчитал правильно. И тем не менее, даже понимая, насколько по-детски выглядит подобный жест, я все же попыталась отнять у оборотня свою руку. Правда, у меня ничего не вышло. Сильные пальцы дарга удержали ее мягко, но неожиданно решительно.
— Никакой мистификации не было, Мирра, — тихо сказал он. — Ты забываешь, что Лунный Танец — слишком старая и сильная магия, чтобы кому-нибудь удалось обвести ее вокруг пальца. Тем более, что в этом и не было нужды.
Я продолжала в сомнении смотреть на него, не произнося ни слова.
— Не веришь? — оборотень едва заметно сдвинул брови, явно задетый моим молчанием. А потом неожиданно усмехнулся, с откровенной самоиронией покачав головой. — Ну вот, а я-то надеялся, что у меня получится такое эффектное признание!.. А на самом деле, оказывается, все вокруг настолько привыкли видеть во мне Повелителя, заботящегося только об интересах долины, что одна юная чародейка готова даже усомниться в древней эльфийской магии, настолько невероятной ей кажется мысль, что я вполне способен испытывать такие же чувства, что и любой другой мужчина…
Я попыталась было возразить ему на это, однако оборотень спокойным жестом остановил меня.
— Нет, пожалуйста, позволь мне сказать. Я ведь знаю, сколько всего наговорил тебе обо мне Хират — какой я замечательный, думающий только об интересах государства, и все такое прочее… Что ж, наверное, раньше все так и было, но теперь изменилось. Ты все изменила…
Он на мгновение умолк, а когда снова заговорил, то его голос зазвучал тише и мягче, без труда проникая в самое мое сердце.
— Когда я смотрю на тебя, Мирра, я впервые за многие годы чувствую, что по-настоящему хочу чего-то лично для себя. И меня не интересует, как отнесутся к этому выбору другие, и будет ли от него хоть какая-нибудь польза окружающим. Потому что, даже если бы ты не была моим Стражем, я бы все равно чувствовал то же самое… Я люблю тебя, Мирра. Люблю… Неужели ты сама до сих пор этого не поняла? Это, и только это, та единственная причина, по которой я не желаю делить тебя ни с Туиллатаром, ни с кем-либо еще… Теперь-то ты мне веришь?
Я поверила ему еще задолго до того, как он закончил говорить. Искренне. Безоговорочно. До конца.
— Сев, я… — начала было я, и тут же умолкла. Все известные миру признания неожиданно показались мне слишком пресными и
А оборотень неожиданно мягко, но настойчиво потянул меня к себе. Я шагнула к нему, подчиняясь — и тут же почувствовала, как его пальцы легко заскользили по моей груди, шее, затылку, осторожно приподнимая волосы… и внезапно сообразила, что он снимает с меня медальон.
— Знаешь, я не могу рассказать тебе о своих чувствах так, как мне этого хочется, — тихо прошептал он у самого моего виска, бережно убирая длинные прядки, пытающиеся запутаться в звеньях тонкой серебряной цепочки. — Это, наверное, покажется странным, но чем лучше ты умеешь читать чужие мысли и эмоции, тем сложнее бывает порой выразить вслух свои собственные. Но все же я могу поделиться ими с тобой, а ты… ты — как раз та единственная, кто действительно способен услышать меня… И понять.
Он положил серебрянный медальон на край фонтана, и его ладони снова заскользили по моим волосам, на этот раз уже просто перебирая их, глядя… и разрушая, попутно, столь тщательно уложенную Торувиэлью прическу. Но я этого уже не замечала. Мое сознание неожиданно затопила жаркая волна чужих эмоций и чувств — настолько сильных и глубоких, что у меня невольно перехватило дыхание. Нежность и любовь… Страсть и влечение… Желание безраздельно обладать и просто быть рядом, разделяя на двоих и радости, и горести… И надо всем этим — яркая, острая, почти неодолимая в этот момент жажда прикасаться, ласкать, ощущать…
Безотчетно откликаясь на это, последнее, его желание, я потянулась к нему навстречу, зарываясь пальцами в длинные серебристые пряди и утопая во взгляде его сияющих серых глаз. Руки Сева обвились вокруг меня, обнимая и прижимая к себе еще крепче.
«Люблю тебя…»
Я попыталась мысленно коснуться его сознания, чтобы в ответ передать всё то, что испытывала сама. Его губы с легкостью нашли мои, и время вокруг нас словно остановилось. Исчез эльфийский парк, исчезли звуки музыки в отдалении, оставляя лишь бесконечный, бездонный океан нежности, в котором хотелось утонуть насовсем…
Именно здесь нас и нашла, в конце концов, Торувиэль.
Ее нарочито громкий и ехидный кашель заставил меня тут же смущенно отпрянуть от оборотня. Тот с некоторой неохотой позволил мне выпрямиться, однако тут же поднялся следом с бортика бассейна, явно не собираясь слишком быстро выпускать меня из своих объятий. В результате подобного маневра я снова оказалась в кольце его рук, в то время Торувиэль сверлила даргианского Повелителя весьма и весьма неодобрительным взглядом. Однако последнего это обстоятельство, похоже, ничуть не тревожило.
— Незачем пытаться прожечь во мне дыру своим гневным взором, досточтимая Торувиэль, — совершенно спокойно произнес он. — Насколько мне известно, я не совершил ничего противозаконного.
— Как же, как же… уже наслышана, — тут же ехидно фыркнула златокудрая эльфийка в ответ. — Слухами Фьерр-Эллинн полнится, знаете ли. Сегодня вы заставили судачить о себе всех на Буковой Поляне, лорд Северриан.
— Вот и отлично, — невозмутимо откликнулся оборотень. — Всегда считал, что публичные объявления очень экономят время и нервы.
— Шутить изволите? — язвительно отозвалась Торувиэль. — Впрочем, это, конечно, ваше право… Однако, раз уж вам так хорошо известны наши обычаи, то я, пожалуй, сейчас вспомню о ваших — и заберу Мирраэль домой, поскольку ей уже давно пора быть в постели. Да и вам тоже. Завтра, если я не ошибаюсь, вам предстоит трудный день.
— Слушаюсь и повинуюсь, — с легкой усмешкой отозвался на это Сев, склоняя голову в шутливом полупоклоне. — Позвольте мне только пожелать вашей внучке спокойной ночи.