Драконов больше нет. Дилогия
Шрифт:
Он снова заулыбался, принялся, как напроказивший щенок, виновато заглядывать мне в глаза. Я с сожалением потушила пламя, понимая, что негодяй прав. Умереть я ещё успею, и его никчемная жизнь не стоит моей смерти.
— Как же лесовики так-то оплошали, впустив тебя в лес? — выдохнула с досадой.
— Так я же это, внушаю доверие всем, — хохотнул Рыжий, сообразив, что угроза миновала, и немного пожить ему ещё удастся. — Талант у меня такой. Единственный, правда, зато очень полезный. А, если уж совсем честно, ты мне нравишься, принцесса. Эх, можно было бы с тобой к морю рвануть, в морские разбойники податься. С нашими талантами нас там с распростёртыми объятьями приняли бы.
— Так рванём! — с надеждой взглянула я на него. — Мы точно сумеем на островах затеряться.
—
Почувствовала, как отчаянье заливает душу вязкой, ядовитой, дурно пахнущей жижей. Знала ведь: то, что ждёт меня впереди, хуже гибели на алтаре. Смерть — это лишь мгновение боли, а ожидающая меня жизнь будет наполнена бесконечной, беспросветной мукой. Понимая бесполезность своей попытки, но, упрямо не желая сдаваться, бросилась бежать. Поле с высокой, в мой рост, травой, казалось таким близким. Желание затеряться в зарослях, затаиться там жгло сердце незатухающими углями. Целых три шага и один прыжок могли бы меня спасти. Наверное, могли. Мне очень хотелось в это верить. Но я успела сделать лишь один шаг. Рыжий, предугадав мою мысль, видимо, ожидая чего-то подобного, резко прыгнул вперёд и, навалившись всем телом, сшиб меня в пыль. Я задёргалась, пытаясь вырваться, за что получила удар в живот. Бежать сразу же расхотелось. Только бы вдохнуть, хотя бы один разочек! Скорчившись, я лежала в пыли, выпучив глаза и безмолвно, по-рыбьи разевала рот, пытаясь сделать хотя бы один глоток воздуха. Рыжий сидел рядом, глядя на меня с искренним сочувствием и расстроено, по-бабьи причитая:
— Ну, и зачем было это делать? Или мне приятно тебя калечить? Совести у тебя, Верна, нет! Мне же за тебя покалеченную ни медяка не заплатят. А то ещё и по шее надают за все мои старания. Вот видит небо, не хотел я идти на крайности, но да видно придётся.
Когда способность дышать ко мне вернулась, Рыжий вскочил на ноги и заботливо помог мне встать. Я всё ещё вяло отмахивалась от его рук, удерживающих меня за плечи, но о побеге уже не помышляла, чувствуя, как дрожат ноги. Парень тем временем старательно отряхнул мою запылившуюся одежду, пробормотав, что он сейчас быстренько всё исправит. Потом с улыбкой заглянул мне в глаза и почти нежно коснулся шеи, словно собираясь по-дружески обнять. Отшатнуться не успела. Почувствовала лёгкий комариный укол, неприятный зуд на коже и почти сразу же знакомое онемение прохладой разлилось по телу. Помнится, Смарт напоил меня этой дрянью, чтобы обездвижить. Рыжий оказался смышленее, впрыснув её прямо в кровь, что значительно ускорило действие подлого порошка алхимиков. Я пошатнулась и свалилась бы снова на дорогу, если бы заботливый ищейка не подхватил меня на руки. Выражение лица его при этом не изменилось. Улыбка, словно навеки приклеенная к губам, казалась такой же искренней, как и в первый день нашего с ним знакомства. Во взгляде застыло удовлетворение. Ищейка явно был доволен результатом честно выполненной трудной работы. Он не стал дожидаться всадников, понёс меня им навстречу. Я всё ещё могла видеть, хотя двигаться и чувствовать больше была не в состоянии. Тело превратилось в деревянную колоду. В нём, как в клетке, лениво ползали расплывчатые, одурманенные зельем мысли. Даже дракон во мне стал растерянным, вялым, едва живым.
Группа всадников в черных с серебряными воротничками и манжетами костюмах стражей очень скоро преградила нам путь. Следом за ними прибыла и роскошная безлошадная карета с закрытым верхом. Из неё вышел человек похожий на каменного истукана с грубыми, крупными чертами лица, блестящим на солнце лысым черепом и маленькими, словно пуговки, серыми глазами, лишёнными ресниц. Он был невысок, но казался огромным из-за невиданной ширины плеч. Впрочем, двигался он совсем беззвучно, мягко ступая по земле короткими и толстыми, как брёвна, ногами. Форменная чёрная куртка едва ли не трещала по швам на накачанном теле. Всадники дружно склонили перед ним головы, давая понять, что высокое начальство лично изволило меня встретить. Рыжий растянул губы до ушей и поторопился подойти к нему, неся меня на вытянутых руках, словно приз, предназначенный победителю.
— Это она, Крис? — Маленькие глазки человека-скалы смотрели на меня с сомнением. Я его понимала. Во мне мало осталось
— Она, Даймонд, она! — Уверенно заявил рыжий Крис, настоятельно пытаясь передать меня в огромные ручищи встречающего. — Не мешало бы расплатиться, как договаривались.
Расплачиваться с ним отчего-то никто не торопился. Улыбочка Рыжего, у которого обнаружилось даже настоящее имя, потускнела. Его талант дал сбой — доверять стражи ему не спешили. Даймонд кивнул в сторону дверцы кареты, намекая на то, чтобы ищейка устраивался внутри вместе со своей ношей, то есть мной. Проговорил тихо, почти шёпотом:
— Тебя хочет видеть Конрад.
Рыжий глубоко вздохнул, забыв улыбнуться, и подчинился, явно без всякого удовольствия. Все знали, что попасть к стражам очень легко, только выйти от них удавалось далеко не всем. Дальнейший путь до столицы я запомнила смутно. Большей частью валялась в мягком кресле, бессмысленно таращась в потолок кареты, обшитый светлым бархатом. Ехали мы очень быстро, но по ночам всё же останавливались в придорожных трактирах, где меня вынуждали попить и поесть. Кусок в горло не лез, но воду я пила постоянно. Сильная сухость во рту была, скорее всего, последствием действия сковывающего эликсира. Как только я смогла двигаться, меня связали. Мысли о побеге казались смешными. Подозреваю, что поили меня необычной водой. Постоянная сонливость и вялость неслучайно одолевали меня всю дорогу. Улыбка Рыжего стала жалкой и натянутой. В его глазах поселилось нешуточное беспокойство. Думаю, он уже много раз пожалел, что не решился отправиться со мной к морю. Любые попытки Криса заговорить пресекались хмурыми взглядами Даймонда. На меня же напала немота. Больно было даже губами пошевелить, а не то чтобы открыть рот. Шанса на спасение мне никто давать не собирался.
Наблюдая за молчаливыми стражами, я заметила одну странность. Они все были молоды, но двигались неестественно сковано, сильно сутулясь и по-стариковски подволакивая ноги. Пугали также их неподвижные, кажущиеся стеклянными глаза, которые они прятали под козырьками форменных чёрных фуражек с кокардами в виде серебряных дисков с множеством разбегающихся в разные стороны лучей. Чем поили этих парней, мне было неинтересно, но вряд ли их можно было считать обыкновенными людьми.
Несмотря на всё моё кажущееся безразличие к происходящему, я не оставляла попыток отыскать в себе хотя бы одну здравую мысль. В какой-то момент мне удалось внутренне встряхнуться. Слабая надежда шевельнулась глубоко в душе. В памяти всплыло заплаканное личико юной лесовички и её горячий шепот мне на ухо о том, что я могу позвать на помощь, если окажусь в беде. Бедная Авэ! Если бы она могла знать, что оправляет меня прямо в объятья давно охотящихся за мной стражей. К счастью, руки у меня были связаны не за спиной. Изловчившись, я дотянулась до кармашка куртки. Моё ёрзанье заметил Крис. Ищейка задумчиво прищурился, явно о чём-то размышляя, потом бодро улыбнулся и медленно отвернулся к окошку. Когда пальцы уже нащупали заветный свисток, Даймонд вдруг повернулся ко мне с таким видом, словно только что вспомнил нечто важное. Не говоря ни слова, он тщательно меня обыскал. Свисток сразу же отобрал, хмуро прошептав:
— Непорядок.
Подарок Авэ исчез в его кармане, а в моей душе погасла последняя искра надежды, будто разочарованный вздох Рыжего умудрился её задуть. Последние сутки ехали без остановок. Окна кареты были плотно зашторены, но я сразу почувствовала приближение столицы. Карету больше не трясло и не подбрасывало на ухабах. В центре государства дороги стали ровнее, без привычных рытвин. Вечный город ждал, хмуро насупившись. Дождь лениво выстукивал по крыше кареты замысловатое приветствие. Ветер злорадно хохотал, шелестя безжалостно сорванными с редких деревьев листиками. В город въехали среди ночи. Безмолвие уснувших улиц показалось зловещим. Изредка раздавался глухой лай сторожевых собак, неспособный развеять ни тишину, давящую на уши, ни мою тоску, выгрызающую внутренности, как дикий зверь. Ожидала, что в центре, наконец, остановимся. Измученное тряской тело надеялось хоть немного размяться при ходьбе. Верёвка растёрла кожу на запястьях до крови. Глаза закрывались сами собой. Сознание периодически пыталось рухнуть в чёрную бездну. Голова болталась на шее, всё время ударяясь о стенки кареты. Казалось, она вот-вот отвалится. Я мысленно ухмыльнулась, представив, с каким бесстрастным видом Даймонд притащит моё безголовое тело к председателю Совета, уверенный, что тот запросто сможет пришить к нему недостающий фрагмент, словно украшение к бальному платью. Никто не смел сомневаться в гении Конрада. Все свято верили, что он всесилен.