Драконовы сны

Скирюк Дмитрий Игоревич

Короткое мгновенье Рик таращился на Телли, а затем как будто бы кивнул, расправил крылья и с коротким писком взвился в облака.

Тил встал, отряхивая руки. Повернулся к спутникам:

— Идем.

TABULA RASA

— Старый Дракон скончался!

Нерешительный

— Нет, я не думаю, что это была ошибка. И доведись мне сейчас выбирать, я поступил бы точно так же. Вот только, наверное, попробовал бы что-то сделать, прежде

чем идти: дождаться остальных, подумать, помолчать… Но я не мог ждать, понимаешь? Он же уходил. Ты понимаешь? Уходил. Никто не мог его догнать. Орге был прав. Но я все же настоял, чтобы идти. Я долго клял себя потом, но это было после, а тогда… Тогда я ни о чем не думал. Ни Телли, ни Вильям с командой викингов так и не появились, и ничто не говорило за то, что они придут. Проклятая игра… Мы перлись к этой чертовой горе с одним топором и одним ножом на троих. Я ничего не знал, но чувствовал что должен, должен разыскать его! Я ведь не знал тогда, зачем… Ты слушаешь меня?

Ты слушаешь?

— Нелепость, — сказал Хансен. — Нелепость, авантюра и глупость.

— Снайфедльс, — словно бы и не слыша его, задумчиво повторил Жуга, — Снайфедльс… Это далеко?

— Пешком — далеко, — Орге опустошил вторую миску с кашей, громко рыгнул и вытер губы рукавом. — Это потухший вулкан. На нашем языке мы называем его Кара-юзин — «Черный клык». Там дом серых гномов.

— Зачем они ему?

— Ашедук мечтает возродить былое величие нашего народа, мечтает о Великом Царстве. Он думает, что такие вещи, как доска и твой меч способны придать вес его словам.

— А они способны?

— А никто не знает. Хиши — очень древнее колено гномов, откололось так давно, что даже старики не помнят. Огонь земли здесь залегает неглубоко, это их и привлекло. Ты все еще хочешь идти за ним?

— Хочу, — кивнул Жуга.

— Упорный ты, Лис. Упорный… Как втемяшится тебе чего-нибудь в башку, хрен выколотишь после. Не ходил бы ты. Не надо.

— Не отговаривай, все равно пойду. Жаль только, оружия нет.

Хансен вынул из-за пояса свой нож и молча протянул его травнику рукояткой вперед.

— Мой топор поблизости валяться должен, — сказал Орге, сосредоточенно укутываясь в одеяло. — Помню, что тащил его, а после где-то потерял. Найдем, если поискать.

Травник помотал головой.

— Нож, топор — все это ерунда, — сказал он. — Против этого меча с таким оружием не выстоять. Ты сам это знаешь.

— Оно, конечно, так, — согласился Орге. — Да только все равно ведь тебя не отговоришь. Пойду с тобой.

— Ну уж нет! — вскинулся тот. — Вот этого не надо. Раненого я не потащу.

В ответ на это Орге лишь презрительно фыркнул:

— Подумаешь, башку сотряс.

— Скажи спасибо, что вообще не потерял! Вон, у тебя до сих пор глаза в разные стороны смотрят.

— К завтрему пройдет, — беспечно отмахнулся тот. — Голова — кость, там болеть нечему. А вот тебе нельзя идти туда одному. Заблудишься в пещерах и пропадешь.

— Это тебе, с твоей разбитой черепушкой нельзя

туда идти! — огрызнулся травник. — Ни одному, ни скопом.

— Ты не понимаешь! — гневно парировал маленький гном. — Это мой долг мести, это мой umbar, и я этого так не оставлю.

Хансен задумчиво переводил взгляд с одного на другого. Покачал головой.

— Так мы ни к чему не придем.

— А нам и не надо ни к чему приходить, — сказал Жуга. — Я ухожу. Вы остаетесь.

— Нам всем нельзя идти, — спокойным голосом подытожил Хансен.

Травник лишь устало махнул рукой и умолк. Некоторое время в хижине царила тишина, прерываемая только треском дров. Жуга по очереди оглядел Хансена и Орге. Лица у обоих были непроницаемо серьезны.

— Ладно, — буркнул он, — черт с вами. Выходим завтра.

— Все равно это глупость, — не преминул вставить Хансен.

— Ну так и нечего тогда тащиться за мной! Как будто если глупость делают трое вместо одного, она перестает быть глупостью… Давайте спать. Если уж мы решили идти, то надо отдохнуть перед дорогой.

— Дельная мысль, — заметил гном и, первым подавая пример, накрылся с головой одеялом и отвернулся к стене. — Только не вздумайте уйти и бросить меня здесь, — глухо донеслось из-под одеяла. — Предупреждаю: сон у меня чуткий.

Вскоре он захрапел.

Приятели подбросили дров в огонь и тоже стали укладываться спать. Однако сон не шел. Через некоторое время Жуга уселся, потянулся за водой. Напился, собрал волосы в горсть, да так и задумался о чем-то с флягой в руке. Хансен некоторое время неодобрительно глядел на него, потом тоже сел.

— Идешь вразнос, Жуга, — с тревогой в голосе сказал он. — Расшатываешь себя, как гвоздь в доске. Далеко ль до беды.

— Хансен, перестань, — отмахнулся тот. — Без доски нам не выиграть, а меч… Мне без него нельзя. — Он снова отхлебнул воды. — Пока нельзя.

— Это безрассудство, Лис. Безрассудство и гибель.

— Насрать, — травник плюнул в костер.

— Терпение — вот чего тебе не хватает, — вздохнул Хансен. — Помнишь наш разговор на скале? Ты еще спросил, когда же мы начнем учебу. Уже в то время мне это было ясно, и я просил тебя не торопиться. Смотреть на волны — это тоже надо уметь.

— Смотреть на волны, — пробормотал Жуга. — Да…

Из-под одеяла торчала косматая, со вздувшимся рубцом макушка маленького гнома. Травник некоторое время задумчиво созерцал ее, потом перевел взгляд на валявшуюся рядом миску из-под каши и усмехнулся.

— Нет, ты только посмотри, — сказал он. — Еще позавчера этот двараг лежал пластом и дышал через раз, а сегодня каши стрескал целый котелок. Если б сам не видел, в жизни б не поверил.

— Vis mediatrix naturae, — невозмутимо пожав плечами, сказал Хансен и тут же, не дожидаясь вопроса, перевел: — «Целительная сила природы». Хотя немного полечиться ему бы не мешало. Три дня полного поста не красят человека. То есть, я хотел сказать — гнома.

— Что верно, то верно… Однако же, какой рубец! Хоть рашпилем его скобли.