Драконы севера
Шрифт:
— Возьми маленькую свиту, только тех, кого знаешь, и уедем отсюда, хотя бы в замок Севидж!
— Тебе не терпится со мной уединиться?
— Разве я скрываю свои чувства к тебе?
— Грегори, бедный мой доверчивый король…
Она протянула руку и погладила меня по щеке.
— Я рассказала тебе про пророчество Дери.
Она напророчила, что меня полюбит мужчина с золотыми глазами, и я стану королевой,…Но я тебе не сказала, что прозвучало дальше.
— Так что было дальше?
—
— Ты станешь моей женой и королевой, Габриель! При чем здесь пророчество, какой-то деревенской колдуньи?!
— Я не буду твоей женой, Грегори…
— Но как же наша ночь любви в замке Корнхолл?
— Ты провел ее не со мной… Я заставила Молли заменить меня. Она была девственницей, и я наложила на нее заклятие — она пришла к тебе в моем облике, а потом в темноте, в порыве страсти ты уже не ощутил подмены… Прости, Грегори, но нам не быть вместе…
Я буду тебе другом, магичкой, колдуньей, союзником — кем угодно, но только не любовницей или женой…
Ее слова ошеломили меня. Я провел ночь с Молли? Габриель меня обманула…
— Но почему? За что ты меня мучаешь?
— Мое сердце принадлежит другому существу, и обратной дороги нет…
— Ты говоришь загадками, Габриель!
Она улыбнулась мне, смущенно и немного нервно, и легонько хлопнула в ладоши.
Вспыхнул огненный шар и рассыпался звездочками. Над правым плечом Габриель зависло волшебное существо — миниатюрная, в указательный палец, обнаженная девочка со стрекозиными крыльями. Крылышки трепетали.
Существо смотрело на меня крохотными лучистыми глазками.
— Сильфида!
— Ее зовут Рози, я извлекла ее из того куска янтаря, что лежал в коллекции епископа Симона, и оживила. Я люблю ее, Грегори, и она любит меня, и именно она одарила меня этими магическими силами… В целом свете никто кроме нее мне не нужен…
Габриель с улыбкой подняла к плечу раскрытую ладонь, и сильфида уселась на нее, свесив ножки.
Глава 8
Через три дня передовые части моей армии спустились с плоскогорья туманов. Я прожил эти три дня в лагере своей конницы у городка Балластер. Находиться рядом с Габриель было теперь выше моих сил… Хэрри Эльсинер уехал на юг вместе с бароном Корки.
Бароны поклялись герцогине привести через две недели подкрепления, подняв всех своих вассалов.
Я
Габриель меня обманула и предала… Движимая только чувством мести, она отдала душу и сердце сильфиде… Она получила магическое могущество, она утоляет свою жажду мести и счастлива…
Для меня Габриель потеряна навсегда… Она считай что умерла… для меня, для других людей… Сильфида выпьет ее душу, как селянка сырое куриное яйцо — досуха!
Жизнь потускнела и утратила краски. Серым было небо и серыми лица людей.
Голос Сью печально прозвучал в памяти:
…Только никогда, мой брат–чародей
Ты не найдешь себе королеву
А я не найду себе короля…
Ты права, сестра моя, я лишился тебя и мне найти королеву… Женщины, что затронули мое сердце, покинули меня, одна за другой… Я один и свободен как ветер… Я один и плачу по несбывшимся мечтам… Я один и путь мой во мраке таится…
Только Гвен, явившийся с известием о появлении отрядов Жасса, встряхнул меня и заставил немного прийти в себя.
— Дружище, я несказанно рад тебе!
Жасс тревожно вгляделся в мое лицо. У него самого обветренное и загорелое лицо.
— Вы нездоровы, Грегори?
— Я избавился от еще одной иллюзии, и я выздоравливаю…
— Что-то с Габриель?
— Она умерла, мой друг… Ее больше нет…
— Умерла?!
Я привел Семюэля в палатку и откровенно рассказал обо всем. Пажи принесли обед и вино. Я сделал большой глоток красного лонгширского. И понеслось….
К вечеру я был пьян так, как никогда не был пьян в жизни. Я расплакался на груди своего друга. Это было сладкое облегчение…
Голова моя словно вращалась по кругу и готова была оторваться в любой момент. Я придержал ее слабой рукой. Но главное — боль в груди исчезла… Облик Габриель затуманился, и восхитительное равнодушие опрокинуло меня в пьяный омут без снов и печалей…
….Похмелье было ужасом, который не мог закончиться… Боль в голове, словно армия крохотных гномов настойчиво кирками взламывало мой бедный череп изнутри…
При попытке встать, я выблевал свой ужин прямо у постели.
Вокруг поднялась суета.
Явился лекарь Каллум, приведенный испуганным Гвеном, и озабоченно мял мою печень… Я слабо отбивался…
Хотелось умереть… Здесь и сразу…
Ужас еще и в том, что я не мог себя излечить.
Содержимое желудка иссякло, и я блевал своей желчью…
Фостер насильно влил в меня бокал вина. Я его тоже выблевал…
Но второй бокал остался на месте и принес облегчение. Желудок начал успокаиваться, а голова несколько прояснилась.
Постепенно я приходил в норму и задремал.