Драконы Солернии
Шрифт:
Пол был мощён класической шахматкой, а вверху витражом светился герб Солернии, даже в этот хмурый день он сиял золотом и лазурью - Король-Дракон танцевал в небесах.
Наконец я почувствовал движение рядом, и передо мной появился мой напарник. Он был чуточку взъерошеннее, чем обычно, но с довольным видом прижимал к себе свежую газету, какие-то журналы и непочатую пачку сигарет. Юноша кивком приказал следовать за ним и ужом ввинтился в толпу.
Ди Ландау был прав, стоило нам сдвинуться с места, как приятный женский голос, усиленный магией, после
– "Шестой Скорый" прибывает на вторую платформу. Просим пассажиров пройти на посадку.
6
Не знаю, бывало ли с вами такое. Нечто, что вы видите в первый раз, кажется вам знакомым. Как будто бы полустёршееся воспоминание?
В клубах дыма и пара, дыша раскалённым металлом на нас надвигалась железная туша. Она воздвигалась над нами, закрывая всё пространство своим горячим шлейфом. В грохоте и шуме слышался особый ритм, как будто это была поступь гиганта. Под ногами сотрясалась мостовая.
Гомункулусы не видят снов. Я знаю, что это такое, мне объяснили мои прежние хозяева. Я не мог увидеть это зрелище ранее, во сне. И тот, другой, скрытый под слоем печатей тоже не мог видеть нечто подобное в прошлой жизни. Тогда поездов просто не существовало.
Но это видение приближающегося огромного пышущего жаром чудовища было мне знакомо. Настолько знакомо, что ввергло меня в ступор, и я создал не самую приятную ситуацию на перроне, когда внезапно замер, и следующим за мной людям пришлось меня огибать.
Ди Ландау, не заметив, что я остановился ушёл на несколько шагов вперёд. Услышав недовольные возгласы пассажиров он обернулся и поспешил вернуться ко мне:
– Чего ты встал?
– он нелюбезно толкнул меня в бок.
– Идём, ты мешаешь!
Я даже не почувствовал его жеста и не сразу понял, что он обращается ко мне. Ди Ландау ухватил меня за лацкан кителя и потянул за собой.
– Бестолковый гом, одни проблемы с тобой!
Я шел, не вполне осознавая, где нахожусь. В дыму и паре все казалось нереальным. Вокруг были громкие звуки и странные размытые силуэты. Я был настолько ошарашен, что даже забыл взглянуть на локомотив поближе, когда мы проходили мимо.
Очнулся я уже в вагоне. Совершенно не помню, как протягивал билет кондуктору, но на картонном корешке появилась дырочка от его щипцов.
Мы вдвоём заняли небольшое купе с мягкими плюшевыми диванами. Стены были обшиты деревом и тканью. Создавалось впечатление, что ты находишься в обыкновенной жилой комнате, если бы только она не покачивалась в такт стыкам рельсов.
Ди Ландау сидел напротив, скрестив руки на груди, и внимательно на меня смотрел. Нас разделял закруглённый стол, на котором валялись небрежно брошенные газеты, журналы и билет молодого мага. Заметив, что мой взгляд приобрёл осмысленность, он довольно грубо спросил:
– Прочухался?
Я вздрогнул, моргнул и кивнул. Моя память никак не желала расставаться с видением прибывающего поезда, подсовывая мне его снова и снова.
– Я уж думал, что у тебя крыша от обилия
– Ранее, я ни разу не видел паровоза, - с трудом подбирая слова, проговорил я.
– Мои извинения за доставленные неудобства.
– Перед другими людьми извиняйся, - он ещё ворчал, но уже заметно расслабился, когда ему стало ясно, что я не сошёл с ума и не сломался.
– Встал столбом посреди перрона. Если ты такой впечатлительный, то хоть заранее предупреждай!
Молодой эксперт снял шляпу и метко закинул её на крючок для одежды. Он явно чувствовал себя как дома: развалился на диванчике и раскрыл сегодняшнюю газету. Я обратил внимание, что все купленные им журналы содержали в своём названии слово "Наука" в разных формах и всячески относились к этой дисциплине. "Научные достижения", "Глас прогресса", "Научный взгляд", а так же дайджесты с последними патентами в физики, химии и механике. Судя по количеству литературы запасливого мага, нам предстояло долгое путешествие.
Я отодвинул штору с набивным цветочным рисунком и выглянул в окно. Мимо нас степенно проплывали дома и скверы. Вот тенью на нами пронёсся пешеходный мост. В черте города поезд шёл очень медленно, но всё равно я не узнавал мест. Все казалось каким-то другим, как будто обшитое деревом купе переместило меня в странным мир. Я ни разу не видел эти дома с обратной стороны. Наконец высокие трёхэтажные дома кончились, и я увидел родной город, ступеньками и терассами поднимающийся вверх. В центре, над всеми домами золотом полыхал шпиль королевского дворца. Чуть ниже - лазурный купол главного собора. Слева я узнал строгие синие крыши нашего Министерства. Где-то вдалеке ярким пятном белого мрамора вспыхнули и пропали танцующие драконы на крыше Оперы, а через квартал от них гребнем высились крыши Университета.
Мы прогрохотали по Новому мосту через Арн, и поезд вырвался на свободную равнину. Он набрал скорость и побежал среди зелёных, отдыхающих полей и дремлющих зимой апельсиновых и оливковых рощ. Мы ехали со скоростью очень спешащего дилижанса, но ритмичный стук колёс не пугал, сглаживая впечатление от бешеной скорости.
Солерния - страна гор и предгорий. Говорят, давным-давно, когда Король-Дракон облюбовал это место, от его жара земля стала мягкой и плавилась. Поэтому где он проползал - остались долины, а где лежал или ходил - вся почва вздыбилась под тяжёлыми лапами и вознеслась скалами вверх.
Серый дождь плотной дымкой окутывал дальние холмы и стучал в окно. Моё волнение улеглось. Я смотрел на такой знакомый, типичный солернийский пейзаж. Если не обращать внимания на близкие объекты, сливающиеся в одну полосу, а смотреть вдаль, то это было похоже на путешествие в коляске.
Три года я не покидал столицу после печальной кончины господина Евгения. Вот так совершенно неожиданно за какие-то сутки у меня началась новая жизнь. И я окончательно это осознал, когда поезд, моё мифическое чудовище, мчал меня прочь от столицы, от сиятельной Латаны, навстречу морю и ветру.