Драконья справедливость
Шрифт:
– Чудесно, – сказал Лайам и сел около Иоврама. Спину его, памятую узлами веревок, ощутимо поламывало, но он все-таки улыбнулся. – Госпожа председательница еще не спускалась?
Служанка поставила перед ним деревянное блюдо с ветчиной, сыром и хлебом.
– Она завтракает в своей комнате, господин.
– И скоро спустится, – пообещал ему Иоврам. – Нам еще ехать и ехать.
Лайам, сооружая себе сэндвич, кивнул. Желание говорить с госпожой Саффиан у него, в общем, пропало. Вряд ли она что-нибудь ему объяснит. Он чувствовал, что его клонит в сон, потом вспомнил, что забыл причесаться.
Клерки и слуги, сидевшие за столом, выглядели не лучше его, и это служило Лайаму утешением, пока в общий зал не спустился Проун – свежевыбритый, нарядный, умытый. Как-то все же сумел устроиться человек!
«И тебе не мешало бы вовремя подсуетиться, – выругал Лайам себя, потом успокоил: – Но все равно ведь сейчас все перемажемся, разве не так?»
Он дожевал сэндвич, подхватил Фануила и направился к выходу, не глядя на толстого квестора, который нудно втолковывал своему малому, в какой очередности следует складывать вещи в сундук.
Выйдя за дверь, Лайам устроил дракончика под навесом, а сам шагнул в дождь. Холодная вода смыла остатки сна и пригладила волосы. Он снова шагнул под навес, встряхнулся и обнаружил рядом своего мальчугана, держащего в руках его плащ.
– Накиньте-ка, квестор. Он совершенно сухой.
Он набросил плащ поверх мокрой туники и улыбнулся.
Двери постоялого двора распахнулась, выпуская наружу слуг, которые, ежась, побежали к конюшне.
– Сумки нести?
– Да. Только возьми кого-нибудь себе в помощь, – добавил он, но парнишка был уже далеко. В голове Лайама тут же возникла жалостная картина: бедный ребенок, обремененный непосильной поклажей, падает в грязную лужу.
Вода затекала за ворот. Нахмурившись, Лайам вышел под дождь и зашагал к конюшне. Глупо прятаться от дождя, если минут через пять все равно промокнешь до нитки.
«Те, кому не нравятся путешествия, – уныло подумал он, – обычно сидят дома».
14
Моросило весь день. Мелкий холодный дождь и копыта коней превратили дорогу в сплошную жижу. Все заседатели ареопага, начиная с госпожи Саффиан, все клерки и слуги были с головы до ног забросаны липкой грязью. Поезд двигался без остановок и все равно прибыл на место с большим опозданием.
Проехав под высоченной аркой, Лайам стер грязь с лица и, удивленно моргнув, натянул повод. Лошадь, идущая сзади, ткнулась мордой в круп Даймонда. Лайам двинул вперед своего усталого скакуна и огляделся.
Со всех сторон к поезду ареопага спешила стража, свет пламени факелов отбрасывал длинные тени, выхватывая из темноты ряды то ли колонн, то ли столбов, подпиравших гигантскую шатровую крышу. Порывы ветра трепали натянутую между внешними столбами холстину, местами порванную и пропускавшую дождь. Всадники инстинктивно посылали коней к центру двора, стараясь убраться подальше от изводившей их целый день непогоды. Один лишь Лайам застыл неподалеку от въезда, с изумлением осматривая невероятное сооружение.
– Ну и громадина, совсем как
«Торквейская лестница интересней, она парит с помощью магии», – напомнил ему – и совершенно некстати – дракончик.
Слишком уставший, чтобы искать подходящую фразу, способную поставить уродца на место, Лайам просто покачал головой и спешился, поморщившись от хлюпанья в сапогах. Расторопный сынок конюха, вынырнув словно бы ниоткуда, принял поводья с готовностью, которой, похоже, были нипочем ни дорожная грязь, ни тяготы путешествия в непогоду. Он поклонился и пообещал немедленно доставить господину багаж.
В дальней стене двора, из которой ребрами выдавались каменные строения, виднелись двери. Одна была приоткрыта, пропуская свет, суливший тепло. Возле нее стояли вдова Саффиан с квестором Проуном, в окружении лиц, встречающих ареопаг. Лайам поспешил туда, сунув Фануила под мышку. По пути он прикидывал, как бы повежливее кому-нибудь намекнуть, что ему просто необходима горячая ванна.
– А вот и квестор Ренфорд, – сказала вдова. – Наш новый товарищ. – Она стала поочередно называть имена встречающих. – Госпожа Тарпея, наместница герцога в Кроссрод-Фэ, отец Энге, здешний искатель теней, и квестор Казотта.
Лайам, не выдавая своего удивления, сначала поклонился наместнице – широколицей приземистой женщине лет сорока, с гривой невероятно густых светлых волос. Отец Энге, высокий и тощий, как жердь, дернул себя за длинную бороду, и голова его склонилась в поклоне.
– Почти чародей, с вашего позволения, – добавил он. – Добро пожаловать в Кроссрод-Фэ.
– Добро пожаловать, – сказала Тарпея.
– Добро пожаловать, квестор Ренфорд, – произнесла и присевшая в реверансе Казотта, когда Лайам к ней повернулся. Когда она выпрямилась, он тут же позабыл о дорожных невзгодах. Казотта была прелестным созданием – одних с ним лет или чуть помоложе – с очаровательной белозубой улыбкой и каштановыми, свободно струящимися по плечам волосами.
– Благодарю, – выдохнул он, стараясь сдержать свою идиотскую и не повинующуюся его воле улыбку. – Я бесконечно счастлив здесь оказаться.
Отец Энге коротко хохотнул. Ему почему-то все это показалось забавным.
Часом позже Лайам ужинал в обществе новых знакомых, представляя собой всех членов ареопага. Вымытый, переодетый в сухое, он словно бы заново народился на свет. И Проун, и вдова Саффиан настолько устали, что предпочли поскорее улечься спать. Вдова вежливо извинилась, квестор тоже пробурчал что-то похожее на извинения и тут же потребовал, чтобы его одежду вычистили и высушили к утру.
–Я ни на ком не видел столько атласа и серебра, – сказал отец Энге, толкая локтем Казотту. – А эти разрезы! Он всегда был модником, но все-таки не таким. Как видно, теперь у него появились деньжата! Он что, получил наследство, любезный квестор?