Дракоши
Шрифт:
Ни одно окно в маленьком особнячке не горело.
– А где же все люди? – почему-то шепотом спросила одна из наших дам.
– Так все уже, кроме моей супруги, переехали, – галантно, распахнул дверцу машины Батюшка.
– И не страшно ей?
– А чего бояться? Алкашей, что ли?! – я засмеялся, отхлебнув из початок бутылки сухенького.
Свет на лестнице не горел принципиально, и мы поднимались, мерцая быстроживущими спичками. Десятиклассницы о чем-то зашушукались.
– Романтика! – хохотнув, попытался приободрить их Княже.
Наконец,
– Квартира N12, – прокомментировал я, – откольнейший адрес: "8-12", столько бутылка хорошего коньяка стоит. Кубик, ломаем!
Мы с Батюшкой навалились на одну из створок, а Кубик, минуты три поковырявшись перочинным ножичком, на удивление профессионально испортил замок. Дверь приоткрылась.
– Тебе не в политех, тебе в воровскую академию надо было! – засмеялись все.
И в этот момент дверь, как бы сама собой, вновь захлопнулась.
Хохот моментально стих. Мы переглянулись, а когда Княже зажег очередную спичку, стали видны бледные рожицы десятиклассниц.
– Мистика, – сказал Батюшка и потянул за ручку. Дверь лишь слегка дернулась, словно кто-то держал ее изнутри.
– Благодатью твоей спаси нас, Господи всещедрый! – и Батюшка, осенив себя почему-то католическим крестным знамением, что есть сил потянул дверь.
Святой истинный крест и тупая сила всегда помогают: дверь распахнулась, и на нас вылетело нечто темное, опасное!
Мне щеку расцарапало, кто-то лишился части волос, остальные отделались акустическим шоком.
Я как раз зажег очередную спичку, и мать Ирина предстала глазам собравшихся на лестничной площадке в полной красе, если, не обращать внимания на набедренную повязку, едва прикрывавшую срам.
– Иринка! Какими судьбами?! – обрадовались мы с Кубиком. – Разве ты дома?!
– А ну, вон все отсюда! – прорычала взбешенная красавица, свирепо толкаясь. В квартире за ее спиной было тоже темно.
– Батюшка, Княже, успокоить! – четко скомандовал Кубик и, подмигнув мне, подхватил одну из десятиклассниц. – Пойдемте, девчонки, выкурим по штучке, сейчас все будет в норме…
Я тоже спустился на этаж ниже.
Действительно, уже минут через пять голос Иринки зазвучал гораздо менее грозно:
– Эй вы там, подымайтесь…
В квартире уже горел свет. Правда, только в большой комнате, где Батюшка и Княже несколько удивленно созерцали сидевшего в кресле у окна парня. Мы с Кубиком опять весело переглянулись, и мне показалось, что надо с ходу определять отношения:
– Дима!– я дружески протянул ладонь.
– Саалинс, – неразборчиво ответил парень на мое рукопожатие.
Княже и Батюшка последовали моему примеру. Правда, потом они, под неблаговидным предлогом вызвав меня в коридор, поинтересовались:
– Ты не расслышал, как его зовут?
Я отрицательно мотнул головой.
– Еду-то готовить или как? – уже полностью одетая Иринка дружески ткнула кулачком в живот своего бывшего супруга.
В холодильнике нашлись соки, бутылки
"Дедушка Махно, внучки твои
в каменных лесах
на лихих "Жигулях" —
их не поберег ни черт, ни ГАИ,
темной ночью нет нужды в тормозах!"
К полуночи я обнаружил, что сломавшийся Юхан привез нашей хозяйке неплохой презент – в морозильнике леденела бутылка голубой "Смирновской". Расчувствовавшись, мы перенесли дарителя из неудобного кресла на низенькую кушетку в одной из комнат.
– Мать Ирина – в приливе благодарности Княже достал из кармана какую-то ветхую книжицу – И от нас тебе подарок, раз ты уж бывшая Батюшкина жена..
– Что это?
– Учебник хорошего тона, начало века. Слушай и не обижайся, цитирую "К игуменье же следует обращаться "мать такая то"…"
Часы засмеялись одновременно со всеми, вызванивая половину второго. А в начале третьего «мать Ирина» вытащила меня в коридор с явным умыслом заставить мои губы прижаться к ее очаровательному ротику.
Мы стояли лицом к лицу в темноте. Две пары рук безбоязненно притянули одну к другой наши головы. В большой комнате раздалось несколько нестройных аккордов – до музыкального агрегата дорвался Княже, и вновь грохнуло хоровое пение. Обе пары рук, убедившись в том, что головам не грозит случайная расстыковка, стали ласково изучать непривычные на ощупь тела. И тут к бренчанию гитары за дверью, чудеснейшим образом накладывавшемуся на break-ритмы наших сердец, прибавился еще один звук " Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп" – словно маленький ребенок пробежал быстро в темноте коридора.
– Крысы, что ли? – отстраняясь, бесстрашно спросила мать Ирина и чиркнула спичкой.
Вспышка на какое-то мгновение ослепила наши хищные глаза и, пока они жмурились, снова зашлепало. Мне стала даже как-то нехорошо от такого сюрреализма. Но когда спичка в Иринкиной руке разгорелась ровным огоньком, я не заметил вокруг ничего подозрительного.
– Видишь что-нибудь? – мать Ирина направилась к прихожей, где находился выключатель. Я сделал шаг следом.
– Попрятались.
Точеная Иринкина фигурка заслонила от меня огонек умирающей спички, и в этот момент под ногу мне подвернулось что-то вроде резинового мячика. Я с грохотом рухнул на какую-то недвижимость.