Дракула против Гитлера
Шрифт:
Вдобавок к этой небылице, на территории завода на самом деле была создана канцелярия, укомплектованная весьма пестрой и разношерстной группой румынских военных под руководством одного из моих доверенных лейтенантов. Но даже он не знает об этой уловке. Он ежедневно шлет мне жалобы с подробным описанием некомпетентности своих подчиненных.
На завод Сфынту-Георге мной направлены три кадровых сотрудника гестапо из Плоешти и группа сотрудников безопасности из моего подразделения.
Я лично проинформировал эту группу охраны, что их поставят к стенке, если хоть малейшая частица этой информации выйдет наружу за пределы подразделения.
Уверен, что этой наживки окажется достаточно для того, чтобы заманить
Буду держать вас в курсе происходящего.
Хайль Гитлер.
23 мая 1941.
Я конченный идиот и болтун! Не знаю, что на меня нашло. Вероятно, когда я вошел на кухню и увидел, как они разговаривают и смеются с такой интимностью, я сразу же почувствовал себя лишним, и что-то на меня нашло. Не знаю, что.
Нет, знаю. Это была ревность, основательно меня унизившая, щелкнувшая меня по носу. Обычная отвратительная ревность. Проблема в том, что мне нравится этот человек, то есть я хотел сказать этот вампир. Он представительной внешности, умный и, на первый взгляд, достойный, благородный человек. Или же раньше нравился, до этого момента. Я попытался подавить свои чувства к прекрасной Люси, забыть ту ночь блаженства, но у меня не получилось. Я потерпел в этом полный провал.
У меня не хватило сил.
И поэтому я все полностью испортил. Я облажался. Мой отец как-то сказал мне, что многие пошли не в ту степь, думая не тем, что над шеей, а тем, что ниже пояса. Он забыл сказать мне о том, что находится между ними, о сердце. Вот где берет начало это неуклюжее, грубое поведение; вот где окопалась моя боль.
Должно быть, ей кажется, что мне безнадежно горько, что я сломлен, что сердце мое разбито. И, должен признаться, что моя несгибаемая стойкость и мужество, похоже, несколько дрогнули под давлением стольких испытанных мною тяжелых эмоций. Это был горький удар, напомнивший мне о том, чему учила меня мама — что зачастую нам приходится проходить чрез горькие воды тяжелых испытаний, прежде чем мы достигнем сладких. [38]
38
Во время исхода из Египта на пути страдавших от жажды евреев встретился родник. Но вода в нем оказалась непригодной для питья. Она была горькой. И тогда Моисей бросил в родник дерево, на которое указал ему Бог — и вода утратила свою горечь, став сладкой. — Прим. переводчика.
Но я не должен сдаваться. На карту поставлено нечто гораздо важнее моих эмоциональных страданий: предстоящая операция и возможный мировой конфликт, который неумолимо докатится и до нас, когда Россия и строптивые американцы соберутся с духом и мобилизуются, включившись в настоящую серьезную схватку.
Я обманывал в своих сообщениях штаб, и от этого я чувствую себя еще более удрученно. Я ни разу не упомянул в своих донесениях начальству ни самого вампира, ни его участия в вылазке на юг, ни причастности его к освобождению заключенных на железной дороге. Я убежден, что если бы я это сделал, то сильно пострадало бы доверие к моим бюллетеням. Я знаю, о чем они подумали бы, если бы я им сообщил, вместе с кем я действую — с неким мифическим существом, а тем более с самим Дракулой — это было бы встречено с недоверием и вызвало бы сомнения относительно моей психической адекватности, и исходя из этого, моей способности выполнить свое задание. Они бы подумали, что я рехнулся. И меня, как минимум, отзовут в Англию. А мне очень не хочется отказываться от такой уникальной возможности и покидать дорогую Люси. И вот поэтому
По возвращении в Брашов, мне пока что не удается побудить местных партизан предпринять более агрессивные акции — диверсии или действия, беспокоящие противника.
Я призывал к этому Анку, Павлу и Фаркаша, во время операции по освобождению заключенных на железной дороге, но страх навлечь крайние репрессии удерживает их от этого. И я не упрекаю их за это, так как нацисты известны в прошлом своими многочисленными чудовищными акциями возмездия. В конце концов, ведь опасности подвергаются именно их собственные семьи и друзья. Я пытаюсь представить себе, что я бы делал на их месте, если бы это происходило в Грейт-Франшеме (Норфолк) или в Монк-Шерборне (Хэмпшир). Стал бы я рисковать жизнями своих товарищей и родственников?
Но этот список «нежелательных лиц», как его называют, должно быть, цель стоящая и, к тому же, она достаточно далеко находится от Брашова и не должна вызвать каких-то ответных репрессивных мер. Да, немцы потом могут снова начать собирать такие сведения и составлять картотеку, но наш налет приостановит эту работу, и мы сможем предупредить тех, кто в списке. Плюс к тому, я должен что-нибудь сделать, что угодно.
Каждый день я слышу о подлых бомбардировках моей страны и о храбрости британских летчиков, защищающих нашу Родину. И мне хочется как-то ей помочь. За короля, страну и все остальное. Этот дальнобойный артиллерийский снаряд, производимый на заводе-тюрьме, представляет собой непосредственную угрозу, нависшую над моим собственным домом и очагом. И я должен сделать все возможное, чтобы ее устранить.
В случае если мы добьемся успеха в Сфынту-Георге, я разработал план эвакуации (с конкретными маршрутами) тех, кто находится в этом списке, из Румынии в Стамбул и Одессу. Используя местную ячейку и некоторых агентов и ресурсы SOE в соседних странах, ряд сочувствующих будут укрывать беглецов, перемещая их в следующее убежище, а затем с вокзала на вокзал, пока они не выскользнут из-под контроля силовиков Оси.
Но, кроме задержки производственной деятельности и операций фашистов, этот рейд будет рассматриваться как некая демонстрация против германо-румынского режима, знамя, высоко поднятое партизанами. Это может помочь привлечь к их борьбе новых людей и, возможно, приведет к активизации их деятельности, добиваться которой так часто и настойчиво рекомендует наше МВД.
И теперь только бы облегчение моих личных проблем было бы столь же обнадеживающим.
…и шумиха о Польше развеется, как шелуха от пшеничных зерен на ветру. Кто сейчас помнит, как вырезали всех армян? Никто. Если герр Вольф способен послать Цвет немецкой нации в Ад Войны, не испытывая ни малейшей жалости к пролитию драгоценной немецкой крови, то он уж точно имеет право ликвидировать низшую расу, плодящуюся, как паразиты.
Если Герру Вольфу суждено править миром, любое действие, которое способствует этому правлению, оправдано. Править или погибнуть — единственные конечные результаты, заслуживающие внимания.
[Примечание редактора: далее крупными буквами во всю ширину страницы написано слово “r;cksichtslos!” — “безжалостно!”] 25 мая.
Герр Вольф не может уснуть. Он думает, что у него рак. У него постоянные головные боли, головокружения, дурнота, боли в желудке и в кишечнике. Порой после длительного приема ванны симптомы отступают. Он целыми днями расхаживает, не зная покоя. Возможность существования этого существа держит его, несмотря на все недуги, в состоянии лихорадочного психического возбуждения. Если это легендарное существо действительно существует, то мы заставим заткнуться наших критиков, этих Фом Неверующих.