Драмы. Стихотворения
Шрифт:
Фру Боркман. Директор банка никогда не выходит из дому.
Элла Рентхейм. Даже в сумерки?
Фру Боркман. Никогда.
Элла Рентхейм (взволнованно). Не может решиться?
Фру Боркман. Должно быть. Его плащ и шляпа висят в стенном шкафу. В передней, знаешь…
Элла Рентхейм (как бы про себя). В том шкафу, куда мы прятались, бывало, детьми…
Фру
Элла Рентхейм (тихо). И к нему никогда не заходит никто из старых друзей?
Фру Боркман. У него нет старых друзей.
Элла Рентхейм. Однако у него было много друзей… когда-то.
Фру Боркман. Гм! Он так хорошо позаботился отделаться от них. Дорого обошелся своим друзьям Йун Габриэль!
Элла Рентхейм (со вздохом). Да, ты, пожалуй, права, Гунхильд.
Фру Боркман (с жаром). Впрочем, я должна сказать, что это подло, низко, гадко, мелочно с их стороны так раздувать ту ничтожную потерю, которую они, быть может, понесли из-за него. Денежная потеря — и больше ничего.
Элла Рентхейм (не отвечая ей). И вот он живет там, наверху, один-одинешенек. В полном одиночестве.
Фру Боркман. Вероятно, так. Говорят, впрочем, к нему заходит какой-то старик конторщик или переписчик.
Элла Рентхейм. Вот как! Так это, должно быть, Фулдал. Я знаю, они были товарищами в молодости.
Фру Боркман. Кажется. Я его, впрочем, не знаю. Он никогда не принадлежал к нашему кругу, — в те времена, когда у нас был свой круг…
Элла Рентхейм. Но теперь он, значит, бывает у Боркмана?
Фру Боркман. Да, он настолько неразборчив. Но, само собой, лишь по вечерам, когда стемнеет.
Элла Рентхейм. Этот Фулдал — он тоже ведь пострадал, когда банк лопнул.
Фру Боркман (небрежно). Да, насколько помнится, и он потерял что-то. Конечно, сущую безделицу.
Элла Рентхейм (с легким ударением). Все, что у него было.
Фру Боркман (усмехаясь). Ну, боже мой, было-то у него, наверно, так мало, что тут и говорить не о чем.
Элла Рентхейм. Об этом и не было разговора — со стороны Фулдала — во
Фру Боркман. Да и, кроме того, я могу сказать тебе, что Эрхарт с избытком вознаградил его за пустячную потерю.
Элла Рентхейм (удивленно). Эрхарт? Как же он мог?
Фру Боркман. Он занялся младшей дочерью Фулдала. Давал ей уроки… так что она, пожалуй, выйдет в люди и будет со временем сама зарабатывать себе на хлеб. Это, конечно, куда больше, чем мог бы сделать для нее отец.
Элла Рентхейм. Да, он-то, кажется, в очень стесненном положении.
Фру Боркман. И потом, Эрхарт доставил ей возможность учиться музыке. Теперь она уже сделала такие успехи, что может приходить сюда… к тому, наверх… играть ему там.
Элла Рентхейм. Так он по-прежнему любит музыку?
Фру Боркман. Вероятно. У него ведь стоит то пианино, которое ты прислала… когда ждали его домой.
Элла Рентхейм. Она на этом пианино и играет ему?
Фру Боркман. Да, иногда. По вечерам. И это все Эрхарт устроил.
Элла Рентхейм. Так бедной девушке приходится шагать сюда, такую даль, из города? И потом опять назад домой?
Фру Боркман. Нет, Эрхарт устроил ее тут по соседству, у одной дамы… У некоей фру Вильтон!
Элла Рентхейм (с живостью). Фру Вильтон!
Фру Боркман. Это очень богатая дама. Ты ее не знаешь.
Элла Рентхейм. Имя знакомое. Фру Фанни Вильтон, если не ошибаюсь?
Фру Боркман. Именно.
Элла Рентхейм. Эрхарт не раз писал о ней… Разве она живет теперь здесь, за городом?
Фру Боркман. Да, она наняла себе тут особнячок. И недавно переехала сюда из города.
Элла Рентхейм (медленно, как бы обдумывая). Говорят, она в разводе с мужем.
Фру Боркман. Муж ее, кажется, давно уже умер.
Элла Рентхейм. Да, но они были в разводе… Он потребовал развода…
Фру Боркман. Он бросил ее. Насколько я знаю, вина была не ее.
Элла Рентхейм. Ты с ней знакома, Гунхильд?
Фру Боркман. Так, немножко. Она живет ведь тут по соседству. Иногда заходит ко мне.
Элла Рентхейм. И она тебе, пожалуй, нравится?
Фру Боркман. Она необыкновенно чуткая. И поразительно здраво судит.
Элла Рентхейм. То есть о людях?
Фру Боркман. Да, главным образом о людях. Эрхарта она прямо изучила… вдоль и поперек… насквозь. И поэтому, понятно, обожает его.