Драмы. Стихотворения

Шиллер Фридрих Иоганн Кристоф

Я Фердинанду больше не слуга.

Макс

И войско ты покинешь?

Валленштейн

Нет, напротив, Еще тесней и крепче с ним свяжусь.

(Садится.)

Да, Макс, я не хотел тебе открыться, Пока деянья час еще не пробил. Вам, юношам, прекрасный свойствен дар — Одним чутьем угадывать, где правда; Отрадно подтвержденье находить Своей догадке в случае простом. Но где из двух неоспоримых зол Приходится избрать одно, где сердце Раздвоено, где с долгом спорит долг, — Какое благо, если выбирать Державная

не даст необходимость!.. Она пришла. Ты не смотри назад. Не будет пользы в том. Смотри вперед! Не взвешивай, но действовать готовься!.. Замыслил двор мою погибель, Макс, Но я опередить его намерен: Со шведами мы заключим союз. Они храбры, и дружба их надежна…

(Умолкает, ожидая ответа Пикколомини.)

Я вижу, ты ошеломлен. Молчи. Я время дам тебе собраться с духом.

(Встает и отходит в глубину сцены.)

Макс долгое время стоит неподвижно, испытывая жестокие страдания. При первом его движении Валленштейн возвращается и останавливается перед ним.

Макс

Сегодня стал я зрелым, генерал! До сей поры мне самому дороги Не приходилось выбирать. Я смело, Без колебаний за тобою шел. Мне стоило взглянуть тебе в глаза, — Я знал, чего держаться. А теперь Ты требуешь, чтоб сам я сделал выбор Между веленьем сердца и тобой.

Валленштейн

Ты был доселе баловнем судьбы, Мог исполнять свой долг, как бы играя, И отдаваться всей своей душою Прекрасным, благородным побужденьям. Но вот дороги круто разошлись. Долг спорит с долгом. Так решай же сам, Кого тебе держаться в той войне, Что разгорится между государем И другом.

Макс

Как! В войне? Война страшна, Как божий бич, но волею небес Война во благо может обратиться. А честно ли имперские войска Нам против императора направить? О, боже правый, что за перемена! Не дерзость ли так говорить с тобой? Я по тебе, как по звезде Полярной, Всегда путь жизни смело направлял! Но ты мне сердце расколол сейчас. О генерал, ужели я не стану Благоговеть, как прежде, пред тобою И дисциплины долг святой забуду? Ах, не смотри так зорко на меня! Божественным казался мне твой лик, И ты не можешь потерять внезапно Власть надо мной; еще с тобой я связан, Хоть с кровью вырвал сердце из оков!

Валленштейн

Дай мне сказать…

Макс

Остановись! Молю! В чертах лица, столь чистых, благородных, Еще не отразился у тебя Твой злополучный замысел, — он только Твое воображенье запятнал. Как ясно величавое чело! Так выбрось же из сердца недостойный, Клеймящий совесть умысел! То был Недобрый сон, и пусть он впредь послужит Для чистых душ благим остереженьем. Есть у людей мгновения соблазна, Но побеждать должно всегда добро. Ни шагу дальше! Это клеветою Могло бы стать на мощные натуры; Ведь мелкие душою полагают, Что в жизни нет простора благородству, Что путь бессилья робкого верней!

Валленштейн

Сурово свет меня осудит, знаю. Но до твоих укоров сам себя Я строго осуждал. Кто не хотел бы, Когда возможно, крайностей избегнуть? Но у меня нет выбора: осталось Иль нанести, или принять удар.

Макс

Ну что ж! Свой пост удерживай насильно, Наперекор приказу государя; Дойди до самой грани мятежа, — Не похвалю, но осуждать не стану, И даже в том участвовать решусь, Чего одобрить не могу. Но только Изменником, изменником не будь! Когда б ты власть превысил иль в ошибку, В избытке сил, впал мужественный дух! Но тут совсем другое… тут черно, Черно,

как ад!

Валленштейн

(мрачно нахмурив брови, но сдерживая себя)

В дни юности бросаются словами, — Хоть с ними осмотрительность нужна, Как с жалом лезвия, — и сгоряча Судить готовы обо всех предметах, Не разбирая, в чем их существо. Вмиг назовут презренным иль достойным, Дурным иль добрым… и навяжут смысл Неясных этих слов вещам и лицам. Но тесен мир, а разум беспределен! Различным мыслям жить легко в ладу, Однако трудно людям не столкнуться В пространстве ограниченном; ведь если Не вытеснишь, то вытеснят тебя; И в этой распре побеждает сила!.. Но кто отрекся в жизни от желаний, Любой земною целью пренебрег, Тот невредим в огне, как саламандра, И чист душой — в чистейшей из стихий! Я не таков, грубее по природе, Желания влекут меня к земле. Меж тем на ней господствует злой дух, А не благой. Небесные дары, Как воздух, свет — дары для всех живущих, Они людей к стяжанью не ведут. Но золото, влекущее всех в мире, Сверкающие россыпи алмазов Мы исторгать должны у лживых сил, Злокозненных, враждебных свету духов. И чтобы их к себе расположить, Приносят жертвы им и неизбежно Утрачивают чистоту души.

Макс

(многозначительно)

О нет, страшись, страшись лукавых сил! Изменят слову духи лжи, тебя Неудержимо в бездну повлекут. Остерегайся их! Не доверяй!.. Вернись, вернись к отвергнутому долгу!.. Ты это можешь. Да! Отправь меня В столицу примирить тебя с монархом. Пусть тоже смотрит чистыми глазами Он на тебя, — и возвратит доверье!

Валленштейн

Нет, поздно, Макс. Не знаешь ты всего.

Макс

Что ж, если поздно… если от паденья Тебя спасти лишь злодеянье может, Тогда — пади! Достойно, как стоял! Командованье сдай! Будь безупречен! Покинь со славой поприще бойца!.. Ты для других довольно жил, — отныне И для себя живи! А я любую Судьбу с тобою разделить готов.

Валленштейн

Нет, поздно, Макс. Пока ты горячишься, Дорожные столбы мелькают мимо Моих гонцов, несущихся в карьер. Я в Прагу их послал и в крепость Эгер… Мы к этому принуждены, смирись! Поступим же с достоинством и твердо, Как властная велит необходимость… Чем я виновней Цезаря, чье имя Как высший сан властитель мира носит? [167] Он против Рима двинул легионы, Которые ему доверил Рим. Отбрось он меч, его б настигла смерть; И мне — конец, когда сложу оружье. Во мне есть искра гения его, Да будет счастье Цезаря со мною!

167

Чем я виновней Цезаря, чье имя, // Как высший сан властитель мира носит? — Император — по-немецки «кайзер» от латинского Caesar, по имени римского полководца, государственного деятеля и диктатора Кая Юлия Цезаря; уже в Древнем Риме титул цезаря носили соправители и наследники престола, а потом римские властители, императоры. В 800 году король франков (с 768 г.) Карл, известный в истории под именем Карла Великого, короновался как римский император и возобновил почетный титул цезаря; с 962 по 1806 год «кайзерами» были главы «первого рейха» (Священной Римской империи германской нации); потом его унаследовали австрийские монархи; кайзером стал еще и прусский король, под эгидой которого Германия объединилась в 1871 году (1871–1918 гг.).

Поглощенный мучительной душевной борьбой, Макс быстро уходит. Валленштейн с изумлением глядит ему вслед и погружается в глубокую задумчивость.

Явление третье

Валленштейн. Терцки. Вскоре затем Илло.

Терцки

Не Макс ли это вышел от тебя?

Валленштейн

Где Врангель?