Драйзер
Шрифт:
Персональная выставка в галерее «Кельнер и сын» приносит Витле известность, несколько картин удается продать, и он уезжает с женой в Париж, преисполненный радужных надежд. Однако выставка парижских этюдов художника «произвела далеко не такое впечатление, как он ожидал». В довершение бед художник заболевает и несколько лет не может работать. Оставшись без средств, он обращается за помощью в одну из железнодорожных компаний, и его направляют чернорабочим в небольшую столярную мастерскую. Это навело Юджина на любопытные рассуждения: «Как чернорабочий он ничто, но, будучи художником, он может получить место чернорабочего. Следовательно, его дарование художника все же чего-нибудь да стоит».
Сколько горечи и иронии в этих словах писателя! На первый взгляд они кажутся неправдоподобными, но тем не менее точно отражают положение дел в буржуазном обществе. Личная
Трагизм положения Витлы заключается отнюдь не в том, что он вынужден заниматься физическим трудом, а в том, что буржуазному обществу нет никакого дела до его судьбы. Рядом, в нескольких километрах, раскинулся Нью-Йорк с его процветающими журналами и газетами, с благотворительными обществами и богатыми меценатами, картинными галереями и музеями. На аукционах все еще выставлялись для продажи картины Витлы, но его личная судьба никого больше не трогала. «По мере того как проходило время — год, другой, третий, память о его внезапном и блестящем успехе и последующем исчезновении превратилась в своего рода излюбленную легенду, поучительную притчу для молодых талантов. Как много обещал этот человек! Почему же дарование его иссякло? Иногда его имя упоминалось в разговоре или печати, но сам он, можно сказать, умер для всех».
На примере житейских перипетий, выпавших на долю художника, писатель ненавязчиво, но твердо проводит мысль о равнодушии буржуазного общества к подлинным талантам, чьи произведения могли бы стать настоящим достоянием американской культуры.
Но вернемся к роману. Работа на свежем воздухе, физический труд благотворно отразились на состоянии здоровья художника. Он снова обретает силу духа, уверенность в себе, начинает понемногу рисовать. При содействии старого знакомого Витла возвращается в близкий и дорогой ему мир искусства — становится художником-иллюстратором художественного отдела газеты «Уорлд». Но, конечно, работа эта не может удовлетворить его, и через полгода он переходит в качестве заведующего художественным отделом в «Рекламное агентство Саммерфилда».
Каждый сотрудник работал здесь под «гнетом нужды и вечного страха» оказаться на улице. И Витла вынужден был гнуть спину на Саммерфилда — этого неотесанного грубияна, беспощадного, надменного, равнодушного и жестокого к другим. Настоящий талант Юджина не только не служил ему защитой от беспричинных нападок хозяина, но еще и вызывал у того раздражение.
В конце концов Витла вынужден уйти. Новая работа — и тот же финал.
Внутренне опустошенный, Витла начинает понимать, что былая его сила навсегда утрачена, что искусство уже не дает ему подлинного вдохновения. И единственное, что удерживает художника в этом мире, — забота о маленькой дочери.
Трагизм судьбы Юджина Витлы — в погоне за богатством, за славой, в стремлении сочетать мир подлинного искусства с требованиями доллара. «Драйзер понимает, — писал поэт Эдгар Ли Мастерс, — что человек, у которого есть талант, вынужден вести борьбу в этой беспорядочной стране социальной тирании и посредственности, где принято высокопарно рассуждать о свободе». И в этой борьбе Витла проигрывает, теряет свою самобытность художника, превращается в ремесленника от искусства.
Над романом «Гений» Драйзер работал несколько лет. «Третья книга приближается к концу, — писал он в апреле 1911 года Менкену. — К сожалению, следует признать, что это жестокая вещь, но взятая из жизни». Он закончил книгу в августе 1911 года, однако издатели были сильно напуганы содержанием романа, утверждали, что история Юджина Витлы «не может… захватить читателя» и вообще не заслуживает того, чтобы быть напечатанной. Нежелание издателей выпустить роман в свет заставило писателя на время отложить его, но в 1913–1914 годах Драйзер снова вернулся к работе над «Гением» и фактически переписал его заново. Окончательный вариант романа, в основном завершенный писателем в 1914 году, серьезно отличался от его первой редакции. В первом варианте роман имел счастливый конец — Сюзанн выходила замуж за Юджина Витлу. Такая развязка, по мнению писателя, в то время отвечала правде жизни.
Однако за несколько лет, прошедших после завершения работы над первым вариантом «Гения», писатель глубже узнал жизнь и понял, что счастливый конец истории Витлы противоречит всему тому, что писатель видел вокруг. И Драйзер переписывает роман, показывает трагический конец Витлы как художника. Писатель понимал, что в буржуазном обществе судьба подлинного художника не может не быть трагичной. В этом смысле трагедия
Глубокое знание американской действительности, собственный жизненный опыт писателя позволили ему создать правдивое, глубоко эмоциональное произведение. Драйзер стремился в «Гении», как и в других своих произведениях, показать Америку такой, какой она была на самом деле. Он глубоко любил свою страну, но никогда не пытался преувеличивать ее достоинства и преуменьшать ее недостатки. Критик Рэндолф Борн видел в Теодоре Драйзере «единственного у нас романиста, который старается глубже проникнуть за милую всем поверхность жизни… В книгах Драйзера Америка обнаруживает неведомое прежде качество… Просто он на наших глазах пытается сотворить нечто художественное, имея в своем распоряжении необработанную и беспорядочную действительность такой знакомой всем нам американской жизни».
Слова эти с полным основанием могут быть отнесены и к роману «Гений», в котором с большим талантом и хорошим знанием фактического положения дел воссоздана картина «беспорядочной действительности» американского мира искусств, каким он был в начале XX века. Вместе с тем книга эта дает довольно полное представление о внутреннем мире ее автора. «Мне больше всего нравится «Гений», — говорил писатель. — Я вложил в него большую часть самого себя».
Мнение же американских критиков резко отличалось от оценки автора. Опубликованный в октябре 1915 года «Гений» был встречен в штыки большой прессой Америки. До конца 1915 года в газетах и журналах появилось более 30 рецензий на книгу, многие из них были резко отрицательными. «Нью-Йорк таймс» писала о книге: «Теодор Драйзер еще раз избрал в качестве героя своей книги ненормального человека и написал о нем ненормально длинный роман… Он от начала до конца слишком реалистичен, а также слишком угнетающ и неприятен…» Журнал «Харперс уикли» утверждал, что «г-н Драйзер, этот хроникер вульгарных американцев, катастрофически провалился со своим «Гением». «Нью-Йорк геральд» назвала книгу «весьма омерзительной, но безусловно правдивой», газета также считала, что «в романе нет и намека на юмор, сатиру, духовные или поэтические достоинства». Тем не менее рецензент газеты признавал, что «г-н Драйзер является исключительно наблюдательным писателем». Рекорд отрицательного отношения к «Гению» установила газета «Нью-Йорк уорлд»:
«Гений» Теодора Драйзера, история художника, жаждущего известности и гоняющегося за женщинами, написана на 738 страницах, весит фунт и три четверти и содержит примерно 350 тысяч слов.
Было бы лучше, если бы она была меньше на 350 тысяч слов, легче на фунт и три четверти и короче на 736 страниц.
Г-н Драйзер должен отказаться от мысли, что, раз он достиг успеха двумя сексуальными романами, он может продолжать до бесконечности заполнять толстые тома остатками страсти».
Некоторые американские исследователи объясняют резкие нападки критики на Драйзера после выхода «Гения» тем, что его автор самим содержанием и стилем своих произведений бросил смелый вызов сторонникам так называемой «традиции жеманности» в американской литературе. Взгляды сторонников этой традиции отчетливо были выражены в опубликованной в декабре 1915 года в журнале «Нейшн» статье профессора Иллинойсского университета С. Шермана «Варварский натурализм г-на Драйзера». Автор статьи без обиняков утверждал, что он «не находит никакой моральной ценности или запоминающейся красоты» в романах Драйзера, что они всего лишь «примеры грубой и наивно упрощенной натуралистической философии» и якобы показывают жизнь, основываясь не на законах человеческих отношений, а на законах «поведения животных». Далее автор договорился до утверждения, что будто бы само происхождение писателя свидетельствует о том, что он не способен создать крупных интеллектуальных ценностей.
Возражая автору статьи в «Нейшн», Рэндолф Борн писал, что Драйзер является «очень человечным критиком очень обычной человеческой жизни, романтически чувствительным и поэтически реалистическим, с художественным видением и прочным теплым чувством к американской жизни… «Гений» отнюдь не представляет собой средоточие порнографических ужасов, каким его считают общества борьбы с пороком, а есть история ищущего художника». Герои Драйзера, — подчеркивал Борн, — это «желания, которые по-разному в каждом из нас колотятся в железные стены жизни…».