Драйзер
Шрифт:
Именно реалистическое изображение американской действительности, показ того тяжелого положения, в котором оказывается в Америке каупервудов даровитый художник, вызывали бешенство реакционеров, всячески нападавших на писателя. Своим романом Драйзер сорвал еще один покров с капиталистического образа жизни, развенчал миф о так называемой «свободе творчества» в буржуазном обществе. Роман «Гений» — это основанное на личном опыте свидетельство писателя о том, что ждет человека искусства в Америке, в которой, по словам Ван Вик Брукса, «буквально все тенденции общественной жизни… вступили в заговор с целью связать по рукам и ногам таланты страны…».
Хотя
В январе 1916 года Драйзер заболел — давала себя знать предстательная железа, — он решает на время уехать в южные штаты и 26 января отправляется морем в город Саванну (штат Джорджия), небольшой порт, расположенный в устье реки Саванны при впадении ее в Атлантический океан. Долгие прогулки вдоль реки, горячие лечебные ванны благотворно сказываются на здоровье писателя: здесь он заканчивает книгу о своих путевых впечатлениях от поездки по стране «Каникулы уроженца Индианы» и продолжает работать над романом «Оплот».
В начале апреля Драйзер возвращается в Нью-Йорк и погружается в обычную для него жизнь: ведет переговоры с издателями о выпуске книг неизвестных пока писателей (и добивается согласия «Лейн компани» на издание романа Шервуда Андерсона «Сын Уинди Макферсона»), передает для ознакомления законченный им первый том автобиографии, рассылает друзьям экземпляры только что вышедшего в свет сборника своих «Пьес о естественном и сверхъестественном», ведет переписку с Менкеном о рукописях путевых впечатлений и новой одноактной пьесы «Старый тряпичник», получает предложение поступить на работу во вновь организуемую кинофирму. Словом, он полон различных планов, продолжает собирать материал для «Оплота», ждет выхода в свет «Каникул уроженца Индианы», надеется, что наконец-то сможет спокойно продолжать свою работу. Будущее кажется ему безоблачным и обеспеченным.
Но мечтам писателя не суждено было сбыться, в июле ему был нанесен новый тяжелый удар — «нью-йоркское общество борьбы с пороком» запретило дальнейшее распространение «Гения», как «богохульного и непристойного» произведения. Это общество являлось полуофициальной организацией, на которую власти штата Нью-Йорк возложили проведение в жизнь законов, направленных «против непристойностей». Создано оно было во второй половине XIX века неким Антони Комстоком и пользовалось большими правами. По данным американской печати, только при Комстоке общество добилось ареста более чем 3 тысяч человек, уничтожило более 30 тонн книг, около 23 тонн книжных матриц и почти 4 миллиона репродукций картин. Комсток не допустил распространения в США таких книг, как «Три мушкетера» А. Дюма, сборника од Горация, произведений Э. Сю и многих других авторов.
В 1915 году, вспоминает Флойд Делл, «печальной памяти Антони Комсток скончался и отправился в ад, и его место занял мало известный до того тип по имени Джон Самнер, ставший нанятым агентом частной организации, которая в сговоре с продажной полицией осуществляла неофициальную цензуру над американской мыслью, искусством и литературой. А трусливая и лицемерная американская публика позволяла этой тирании делать свое
Первыми обратили внимание на новый роман Драйзера члены «западного общества борьбы с пороком» в городе Цинциннати (штат Огайо). По звонку одного из своих прихожан священник баптистской церкви Джон Херчет прочел книгу и передал ее секретарю «западного общества» Ф. Роуэ, который нашел ее «переполненной непристойностями и богохульством», приказал изъять из всех книжных магазинов города, подал жалобу в вашингтонское почтовое ведомство с требованием запретить ее пересылку по почте и сообщил обо всем Самнеру. Тот сам прочел книгу, нашел в ней 17 «нечестивых» и 75 «бесстыжих» мест и лично отправился в издательство, где потребовал изъять книгу из продажи.
Хотя официальные правительственные органы не предприняли других действий, владельцы издательства были так напуганы угрозами Самнера, что, руководствуясь сугубо коммерческими соображениями и стараясь избежать дорогостоящего судебного процесса, затребовали непроданные экземпляры книги из всех магазинов страны. Драйзер, имевший все основания опасаться за сохранность печатных форм, тайком вывез их из типографии в соседний штат Нью-Джерси, на который не распространялась власть «нью-йоркского общества борьбы с пороком».
Самнер усиленно пропагандировал отрицательное отношение к роману: «Мы смотрим на эту книгу с точки зрения ее воздействия на читательниц-женщин с незрелым умом, — писал он в ноябре 1916 года… — Совершенно ясно, что чтение подобной книги молодой женщиной окажет на нее весьма пагубное влияние». Вместе с тем Самнер заявлял, что он выступает якобы против проникновения «иностранного влияния» в американскую литературу. «Мы нуждаемся в поддержании наших норм приличия сейчас перед лицом нашествия иностранного и подражания иностранному более чем когда-либо раньше, а отнюдь не в превращении разврата и неприличия в настолько привычные, чтобы они превратились в общепринятые и типичные для американского образа жизни и обычаев», — провозглашал свои взгляды Самнер в частном письме, явно намекая на немецкое происхождение Драйзера.
Драйзер оказался в весьма сложном положении. Запрещение нового романа прежде всего наносило серьезный удар по его репутации писателя. Он прекрасно понимал, что «общество по борьбе с пороком» является выразителем взглядов как огромного числа американских обывателей, так и самых реакционных кругов страны. Удар наносился не просто по отдельному произведению, но и по системе взглядов человека, который всем своим творчеством олицетворял лучшие, прогрессивные силы американской литературы, чьи книги являлись неопровержимым обвинением против самого «американского образа жизни».
Действия Самнера нашли сторонников во многих городах страны. В университетском городе Беркли (штат Калифорния) библиотекарь пришел к выводу, что книга не может находиться на библиотечных полках. Публичная библиотека в Сан-Франциско вообще решила не приобретать ни одного экземпляра романа. Один из ораторов на собрании в Чикаго заявил в этой связи: «…Если я правильно понимаю настроения американской публики, она готова сохранять мораль простых людей даже ценой свободы отдельно взятого человека. Другими словами, мы определенно верим в цензуру».