Dreamboat
Шрифт:
"Захватили рукой за шею - и додавливайте корпусом - говорил подполковник Вешнивецкий.
– Именно корпусом! Противник должен свою голову у вас на руке оставить!"
Ситуация изменилась в корне - а не прошло и нескольких секунд. Матрос хрипел, пытаясь двумя руками освободиться от захвата, "товарищ Дубас" и ушлый напарник морячка лежали, не подавая признаков жизни.
– Оружие на пол!
– скомандовал Северианов - команда, прежде всего, была предназначена оставшемуся не у дел пареньку, как соляной столб застывшему у двери в комнату и олицетворяющего своим видом памятник всем растяпам и ротозеям. Выдернув из кармана наган, Северианов приставил ствол к виску матроса - это выглядела очень устрашающе, хотя и не имело большого смысла - удавить морячка было и быстрее и проще.
– Бросай оружие!
– повторил Северианов.
– Ну!
Парень даже не колебался, его состояние оценивалось
– Стреляй, Зудов!
– прохрипел матрос, вцепившись Северианову двумя руками в сгиб локтя.
– Вали его!!!
– это был крик отчаяния, печаль уныния, возглас безысходности. Просто так матрос сдаваться не хотел - и жизнь свою в этой схватке не ценил ни в малейшей степени! Биться - так до конца, до Победы, или до смерти, если задумался о полумерах - так сразу и проиграл! Как говорил подполковник Вишневецкий: " Иди впереди всех, под огнем! Уничтожь противника, водрузи знамя на его поверженном бастионе - и будешь героем! На миг задумался - и ты проиграл! А проигравших никто не любит. Даже если останешься в живых - так разве ж это жизнь?" Северианов мог резким нажатием сломать противнику шею, но лишь чуть-чуть усилил захват - матрос захрипел и затих.
– Сколько вас?
– спросил Северианов.
– Быстро, ну! Застрелю!!!
– Восемь, - сказал паренек, по фамилии Зудов.
– Здесь четверо, один на этаж выше, трое на улице.
Северианов толкнул ему в руки матроса, прыгнул к окну и в окно. В прыжке каблуками сапог ударил в раму - окно мгновенно распахнулось - только стекла брызнули, сверкнув осколками - Северианов прыгнул вниз, на улицу, ну подумаешь, третий этаж, он ведь тоже не из Смольного института, не белоручка, кисейная барышня.... В падении сгруппировался, коснувшись носками сапог мостовой, кувыркнулся через правое плечо, вскочив, на ходу, трижды выстрелил по бегущим навстречу солдатам с красными повязками на рукавах. Те быстро и дисциплинированно попадали на землю, защелкали затворами винтовок. Кто-то появился в оконном проеме наверху, ага, матрос, вот неймется же ему, казалось бы - придушили - так лежи и отдыхай - нет, в герои рвется - Северианов навскидку выстрелил - только продырявленная бескозырка подпрыгнула - матрос инстинктивно присел - Северианов бросился бежать. Сзади запоздало и отчаянно-обессиленно прогремело:-" Стой! Стрелять буду!" -
"Ну-ну, - подумал на бегу Северианов - давай стреляй!". Шарахнул гулко винтовочный выстрел - Северианов даже не оглянулся. Он бежал ровно, спокойно, два шага - вдох, два шага - выдох, - путь отхода был заранее намечен - тридцать шагов по улице, потом - в арку, бросок через стену: подпрыгнуть, захват руками, упор правой ногой, рывок, перебросить тело на ту сторону...
– Стой!
– шарахнул выстрел. Противный звук рикошета.
– Ага, стою уже! Давай лови меня!
Выстрелы зачастили. Били с той стороны стены, непонятно только куда, в кого, да и, вообще, зачем, - Северианов пересек улицу - нырнул через проходной двор, и сейчас от преследователей его отделяло метров четыреста. Чтобы догнать - нужно время, пусть небольшое, секунд 10 - 15, только этих секунд у преследователей уже не было. Фатум, судьба, колесо Фортуны.... Хотя, какое, к чертям, колесо - обычный расчет! Он же, прежде чем на явку идти, несколько раз путь отхода прошел, ножками расстояние проверил. Планида, рок, линия будущего... Подполковник Вишневецкий вдалбливал, как "Отче наш": - если ты до миллисекунды время проверил, если до сантиметра, а лучше, до миллиметра, ножками маршрут исходил - вероятность случайности, этого самого "русского авось" стремительно к нулю падает! Как Суворов говорил, помните? Тяжело в учении - легко в бою... Он же ведь не просто так говорил - потому он и Суворов - Великий русский полководец! А поэтому, учитесь, юноши, не жалейте пота, чтобы потом кровью этот самый пот не компенсировать. Пот - не кровь, он смывается легко, и следов ранений не оставляет! Северианов перешел с бега на шаг: незачем привлекать излишнее внимание!
В ветхом, покосившемся дровнике было сильно холодно, тесно и неуютно, а запах прелого сена и свежего навоза настраивал отнюдь не на романтическое настроение. С фиолетово-темного неба накрапывал небольшой, но скучный и монотонный дождик, из тех, что не сильно и заметны, но промочат насквозь, до нитки, отбирая тепло и медленно выматывая душу. Хотя, некоторым шум дождя за окном нравится, это если сидеть в тепле у окна, да еще пить ароматный чай из самовара, да с вареньем вишневым или малиновым. Мечта, илюзия, греза. Крыша дровника протекала немилосердно, еще полчаса - и он станет мокрым, как жертва кораблекрушения, а что делать так и не решил. Вторая, запасная, резервная явка была надежна
Прошло три часа, как он лежит в дровнике напротив небольшого деревянного дома на окраине города, а окончательного решения до сих пор не принял. На первый взгляд, все спокойно, количество красногвардейских патрулей не увеличено, нет облавы, и подозрительных людей вокруг Северианов также не заметил. Что, опять же, ничего не значит: если чекисты явку раскрыли, то теперь, после неудачи, будут предельно осторожны, побоятся спугнуть. Он сам, на их месте, прекратил бы всяческое наблюдение за домом, переместил бы все патрули в центр, показательно ловил бы диверсанта на месте первой засады. Все правильно, все логично, нахрапом, с налету взять не получилось, нужно начинать действовать тихо, по уму. Усыпить бдительность, заставить раскрыться. Должен же быть у них кто-то умный, опытный, не одни же товарищи Дубасы да мальчишки Зудовы... Но! Опять сомнения - первую засаду организовывал явно дилетант, любитель, профан... Северианов закрыл глаза, чувствуя, как холодная дождевая влага беспощадно забирает тепло, поежился, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Надо идти. Северианов еще раз осмотрел улицу. Все спокойно, размеренно, буднично. Пробежал мальчишка, уличный торговец, возле дома не задержался, прокричал свое: " подходите, покупайте, папиросы - идеал джентльмена, лучший друг спортсмена!" - и, не мешкая, исчез. Проехала пролетка: возница, седок - тоже мимо. Проходили люди - никого он не увидел повторно. Слишком все чисто, словно неведомый противник просто-таки приглашает в гости. Ладно, решил Северианов, выбрался из дровника, вышел на улицу и медленно двинулся вдоль редкого дощатого забора. Еще одна проверка, крайняя. Если что-то не понравится... Северианов понимал, что специально оттягивает момент принятия решения. Если в доме все чисто - он напрасно тратит время, да еще рискует натолкнуться на патруль, если же в доме засада - его будут ждать, не пытаясь задержать на улице. Или, все-таки попытаются? Ну тут уж у кого нервы крепче, выдержка железнее... Он завернул за угол и увидел мальчишку, продавца папирос.
– Идеал джентльмена, лучший друг спортсмена - надрывался паренек, - папиросы "Осман", давай налетай!
По-видимому, окружающие джентльмены и спортсмены не торопились приобрести изделия "величайшей и первой по качеству своих изделий" табачной фабрики, но юный коммерсант не отчаивался, продолжая выкрикивать:
– Богат, как сам Пьермон Морган, курю я "Пери" и "Осман"! Табак "Албанский" - идеал, любимцем сразу всюду стал!
– Иди сюда!- позвал Северианов. Мальчишка подбежал, не переставая декламировать.
– Курите "Еву" - наслажденье, гласит общественное мненье!
– Знаешь, кто живет в этом доме?
– спросил Северианов. Взял коробку папирос, покрутил в руке, разглядывая.
– А то!
– радостно подпрыгнул продавец папирос.
– Иван Саввич, доктор, только они сейчас в отъезде, в деревню к сестре отлучились. А комнату сдают.
– Кому?
– Не знаю.
Северианов протянул мальчишке деньги.
– Отнеси папиросы жильцу, скажи, презент от Федора Каллистратовича Любецкого. Запомнишь?
Паренек кивнул.
– Когда вернешься - получишь еще столько же. Годится?
Паренек заулыбался, кинулся к дому, на ходу выкрикивая: - Наслажденье, папиросы! Восхищенье, не табак! Убежден, что это так!
Прием был простой, старый, как мирозданье и не очень надежный - многого Северианов от него не ждал, быстро вернулся назад, укрылся, стал наблюдать.
Ничего не произошло. Ни шума, ни криков, ни другого ажиотажа - паренек примчался почти сразу, не задержался, прошло не более нескольких минут.
– Они сказали, что некурящие, - со старушечьей обидой изрек торговец табаком .
– Велели папиросы вам вернуть и передать, что собираются уходить, если Вы имеете желание зайти, то у вас есть полчаса, не более. Так и велели передать.
"Ого, - подумал Северианов, - Дерзко, однако! И любопытно! На засаду непохоже, либо "засадник" поопытнее Дубаса с Зудовым. Надо идти." Он расплатился , забрал папиросы и, не таясь более, направился к дому. Рука сжала в кармане рукоятку офицерского нагана-самовзвода. Подойдя к крыльцу, Северианов достал револьвер, большим пальцем взвел курок. Постучал.