Dreamboat
Шрифт:
– Слышать ничего не желаю! Кровно обидите! За трапезой и побеседуем.
В кабинете бесшумно появился человек с огромной козлиной бородой, с подстриженными усами, в белых штанах и белоснежной рубахе навыпуск, перепоясанной шнуром с кистями. На столе возникли, словно скатерть - самобранку расстелили, ароматно дымящиеся тарелки с ухой из белорыбицы, жареный поросенок со смоченной водкой хрустящей корочкой и нашпигованный чесноком копченый окорок с хреном. Отдельным Эльбрусом в центре этого великолепия потел крупными каплями замороженный литровый графинчик.
–
– Не надо спорить, у меня тоже свои принципы имеются. Считайте это благодарностью от контрразведки за согласие сотрудничать.
– Что за чушь, господин штабс-капитан, какая может быть благодарность за сотрудничество с контрразведкой?
– Пустое, - оборвал Северианов.
– Не желаете - отдайте купюру вашему человеку. На чай. Или выбросьте. Итак, что можете сказать?
Лазарев задумался.
– Председатель ЧК Житин исчез за несколько дней до того, как наша победоносная армия освободила город. То ли за два дня, то ли за четыре, точно не скажу-с. Просто не знаю.
– Совсем исчез.
– Как сквозь землю-с. Прихватил реквизированное золотишко - и поминай, как звали-с.
– А что за золотишко?
– Да все ценности, что большевички за время своего нахождения у власти изволили-с награбить, реквизировать, в смысле. На нужды голодающих, якобы!
– господин Лазарев ухмыльнулся премерзко, даже подмигнул, словно призывая Северианова в свидетели.
– Много было золота?
– поинтересовался Северианов с вялым любопытством.
– Вот этого не скажу, не ведаю, слухи ходят, что много. Украшения всяческие, камни и прочее, большевички любили состоятельных людей пограбить.
– Даже примерную сумму назвать не сможете?
– Увы! Краем уха слышал: около трехсот тысяч рубликов золотом, а там кто ж знает...
– А кто может иметь представление?
– Я думаю, кто-то из товарищей чекистов.
– И где теперь эти товарищи?
Лазарев пожал плечами:
– Даже не знаю, чем помочь Вам, господин штабс-капитан. Они тогда разбежались все, как тараканы. Как крысы-с. Так сказать, с тонущего корабля. Кому-то удалось уйти к своим, кто-то в уличных боях сгинул, а кого и схватили наши доблестные солдатики.
– И?
– Постреляли, конечно, их. Сразу и постреляли. Нет, сначала-то, конечно, допросили, а потом - в расход, не церемониться ж с ними.
– От них и узнали про председателя ЧК и золото?
– Ну да, скорее всего.
– То есть, точно не знаете?
– Увы-с. При всем моем глубоком почтении... Вам бы поговорить с господами из контрразведки, теми, что допрос с товарищей чекистов снимали-с.
– Уже поговорил!
– Северианов вздохнул.
– Они мало чем смогли помочь мне. Направили к Вам.
– Однако!
– Лазарев удивленно поднял брови. Его кубанский говор был плавен и тягуч, как вязкая смола, живица, деготь. Лазарев не говорил,
– Довольно странно-с.
– Да ничего странного! Вы - борец за идею, бывший активный участник сопротивления, за вами при красных чекисты охотились, вы, так сказать, кровно заинтересованы... А господа контрразведчики как-то очень формально допросили пленных и поскорей поспешили привести приговор в исполнение. Вот и все!
– Хм! Однако, довольно странно.
– Нет, к сожалению, вполне естественно. Вы, так сказать, по убеждению, а они по обязанности.
– Так вас интересует золото?
– Золото меня, конечно, интересует, но в меньшей степени. Больше интересует, кто из господ, пардон, товарищей чекистов мог остаться в нашем тылу для подрывной и диверсионной деятельности. Как, например, Вы охарактеризуете фигуру главного чекиста, председателя ЧК?
– Но он ведь сбежал. С золотом.
– Как я понял из Вашего рассказа, это только слухи. И вполне возможно, специально распространенные той же ЧК.
– Зачем?
Северианов улыбнулся.
– Хотя бы для того, чтобы мы с Вами так думали и не пытались его искать. А он живет себе спокойно в городе под чужой фамилией и готовится, скажем, убить господина градоначальника. Или взорвать здание контрразведки. Ну, или, как минимум, собирает сведения о дислокации и перемещении наших войск. Да мало ли чего можно ожидать...
– Вы думаете, такое может быть?
– К сожалению. Никто ведь его не будет искать здесь, если все считают пропавшим. Беглым. Как Вы считаете?
Лазарев задумался.
– Да, пожалуй, Вы правы. Я как-то...
– Не подумали об этом?
– улыбнулся Северианов. - Итак?
– Житин Антон Семенович, из крестьян. В городе появился перед самой войной. После большевистского переворота пошел в гору, после гибели предыдущего начальника ЧК Якова Ионовича Ордынского, тот из идейных был, революционер со стажем, Житин занял освободившуюся должность. Когда почуял, что дело керосином попахивает, прихватил реквизированное золотишко - и только его и видели. Поминай теперь, как звали. С таким уловом самое место - Париж, кафешантаны, шампанское рекой, куртизанки...
– Лазарев мечтательно закатил глаза.
– Дальше, - попросил Северианов.
– Все это вы уже изволили говорить сегодня. Опишите мне его. Как жил, чем дышал и, самое главное, насколько может быть опасен, если, паче чаяния, он в городе?
Лазарев задумался.
– Звезд с неба не хватал. Сильным умом не блистал. Облаву организовать, расстрелять кого-либо, реквизировать ценности на нужды голытьбы - это, пожалуйста, но не более.
– То есть?
– Прежний начальник, Ордынский, хитрый был, изобретательный, закомуристый. Агентуру свою имел. Точно знал, кого и где ждать надо. Шушеру, мелочь не хватал - все крупных рыбин. В марте значительное наше выступление готовилось, кровушки комиссарам изрядно пустили бы. Оружие имелось, люди. Так едва всех не забрали, чудо спасло...