Дредноут по имени Никки

Чернояр Дмитрий

– - Ложись, -- припарковав тазик, я указал пальцем на светлые доски надстройки.

Грейс покосилась на приготовленные орудия и в глубине её глаз зародилось отчётливое сомнение.

– - Зачем?

– - Я возьму веники и буду тебя ими бить, -- я пожал плечами.
– - Тебе будет хорошо и приятно.

Глазищи Гнейзенау определённо решили побить все рекорды, поставленные авторами нихонских комиксов. Грейс даже попыталась отползти от меня как можно дальше, да только стенка за её спиной с этим оказалась категорически несогласна.

– - Я не мазохист!
– - От волнения девчонку, практиковавшую

русский, пробил характерный немецкий акцент.

– - Все так говорят, солнце, -- успокоил я Грейс и вновь указал на полок.
– - А теперь будь добра, не пререкайся, доверься специалисту -- и ложись на живот, буду делать тебе хорошо.

Минут через тридцать постепенного почти массажа коварным дубовым веником сменил вооружение на берёзовое, перейдя к более активному рисунку парки. Немке ещё нежные, едва ощутимые касания дубовыми листьями доставили немало удовольствия, особенно в контрасте с "дождиком" -- когда мелкой тряской сбиваешь капли со свежеокунутых листьев на жертву, и с секундной задержкой уходишь в атаку. Грейс мурлыкала, что-то неразборчиво лопотала на родном, сладко жмурилась и подгибала пальцы на руках и ногах, всем своим видом показывая -- такой "мазохизм" непонятных русских ей явно пришёлся по душе.

Дубовый веник -- штука весьма суровая: широкий лист не бьёт, но гладит, и ощущения в результате сильно отличаются от работы той же берёзой, словно идёшь биться за титул мастера всея муай-тай, а на ринге вместо жилистого попрыгунчика, резкого, как понос, и веского, как рессора от трактора "Беларусь" по затылку, тебя встречает милая улыбчивая девушка и проводит полный комплекс расслабляющего массажа. Даже в таких местах, о существовании которых ты даже не догадывался.

"Догони потом" -- так этот эффект называют. Стоит телу чуть успокоиться и оказаться вне высоких температур, до мышц почти мгновенно доходит, что им пришлось напрягаться -- и чистая приятная усталость только усиливает желание спать.

Я коварен, да.

Не как веник, конечно, но устоять перед милой моськой кайфующей Грейс -- вне пределов моих возможностей.

А сменив дуб на берёзу, частично нивелировал постэффект первого веника. Мышцы сейчас сами разгрузятся как надо, и немка гарантированно не уснёт в предбаннике.

Гнейзенау настолько заразительно вытягивалась под ударами веников, столь соблазнительно порыкивала и закатывала глаза, что я полностью потерял связь с реальностью.

– - Ага, попалась!
– - Тонкие руки обхватили меня за талию, ноготки, вызывая приятную дрожь во всём теле, перебором прошлись от пупка до мечевидного отростка, а потом две узких ладошки бережно, но совершенно по-собственнически сжали груди. Ощущение... Приятное во всех смыслах.

– - Сладкого много нельзя, -- хихикнув, Свирь мазнула губами по шее и убрала ладони с грудей.

– - Верни на место, -- тут же потребовал я, не прекращая, впрочем, процесса доставления приятности Грейс.

Интересно, сколько я уже над немкой тружусь? Час? Два? За это время даже самого крепкого и сурового мужика можно ушатать до полной бессознанки. А Девы... Девы Флота -- девочки весьма выносливые. Им от такого -- только пожать плечами и спросить недоумевающе: "И это всё?"

– - Я подумаю, -- Карина, выглянув из-за моей спины, одобряюще кивнула: -- Хорошо

идёшь. Подвинешься? Будем дуэтом в четыре руки приобщать нашу красавицу к вечному и прекрасному.

И дело пошло веселее. Я работал берёзовым, Карина -- дубовым, разница в рисунке соприкосновений листьев и кожи, судя по совершенно расфокусированному и абсолютно довольному личику Грейс, доставляла немке столько новых и приятных ощущений, что, будь её воля, она здесь бы и осталась навсегда.

Но -- нет.

Напор постепенно сбавили, последние удары сменив и вовсе поглаживающими, скользящими поверхностными прикосновениями.

Гнейзенау, явно преодолевая чудовищную лень, кое-как приняла вертикальное положение и, опёршись спиной о стену, широко и искренне улыбнулась:

– - Это... это просто фантастика...

– - Я же говорила.

– - Почти оргазм, -- кивнула Грейс.

– - Всё, дорогая, сейчас бегом много пить и отдыхать в предбанник, -- не терпящим возражений голосом скомандовала Свирь и, дождавшись, пока аватара Гнейзенау, выдерживая приличную амплитуду, скроется за дверью, повернулась ко мне.
– - А теперь ложись ты.

Я почесал в затылке:

– - Её бы проконтролировать... Хорошо расслабилась девочка, как бы с непривычки не спеклась.

– - Ничего, сейчас попьёт, отдышится, а если и уснёт -- разбудим. Ей только на пользу пойдёт.

– - Ладно, -- кивнув, полез на полок.

– - Тебе пожарче?

– - Конечно!

– - Даю жару, -- козырнула Карина и опрокинула на камни один за одним три полных ковша воды.

И началась жара.

Свирь оказалась более чем высококлассным специалистом по банным процедурам, то, что вытворяла рыжая прелесть с вениками и моим телом, отказывалось укладываться в какие-либо ассоциативные рамки -- слишком хорошо, слишком качественно, слишком великолепно... Слишком много всевозможных "слишком", чтобы всё уместилось в голове. Тем более в голове, в которой и мыслей-то как таковых -- не осталось. Только сплошная волна удовольствия, подпитываемая мышцами, получающими прекраснейшую стимуляцию массажного типа.

В какой момент к Свири присоединилась Грейс, я не заметил. Просто как-то дошло, что вместо двух веников по мне работает три, а справа от Карины азартно улыбается аватара Гнейзенау.

Потом долго и шумно отфыркивался в микробассейне, внаглую утащив с собой пару кружек кваса. Что забавно -- эффект мессии не сработал. Есть, конечно, подозрение, что он начинает работать только на морской воде... или же включается при наличии какого-то минимального объёма жидкости, которому в этом бассейне просто неоткуда взяться.

Если последнее верно -- я, можно сказать, дополнительно счастлив: значит, ванна для меня не осталась в прошлом. А это не может не радовать.

Отдышавшись, присоединился к Грейс -- в четыре руки делать хорошо Карине. Медсестричка довольно пищала, жмурилась и временами стонала настолько будоражаще, что в коленях невольно появлялась слабость, а по телу катилась волна откровенного возбуждения. Даже Гнейзенау зацепило -- раскраснелась, дышит часто, и ножки характерно подгибаются.

Чуть позже ввалилась и остальная гвардия, возглавляемая Мариной. Народу прибыло прилично -- почти весь курс, плюс ещё несколько старшекурсниц следом заскочили.