Дредноут
Шрифт:
Гордон Рэнд спросил своим обычным тихим и невозмутимым голосом:
— Наверняка они нас не увидят, на такой-то высоте?
— Они нас увидят, — ответил капитан так же тихо, но отнюдь не спокойно. — Для этого им стоит только поднять головы. Проблема в том, что им незаметна надпись, извещающая, что мы гражданский транспорт. Мы думали, что далеко обойдем места боев, и оставили тяжелое оборудование для внешнего освещения на станции.
— Так они нас засекут? — вопреки всякой логике, но в соответствии с напряженностью обстановки прошептал
— Надеюсь, нет, — поспешно проговорил капитан. — Я поднимусь еще выше, так что нас не услышат, если мы запустим двигатели. Нужно побыстрее убираться из их воздушного пространства.
— А что мы вообще делаем в ихвоздушном пространстве? — язвительно поинтересовался мистер Рэнд.
На это первый помощник ответил так:
— Мы здесь не специально,английский ублюдок. Янки, видать, осуществили серьезныйбросок в промежуток времени между сегодняшним утром и сегодняшним вечером. Картер говорит, что не может быть, чтобы они продвинулись так далеко, если только мы не сбились с курса…
— Я знаю, что говорит Картер! — прорычал капитан. — И с курса мы не сбивались. Господи боже, мы огибаем южные отроги Дымчатых гор, а тут битва — она, похоже, добралась сюда быстрее, чем телеграмма из Ричмонда.
Студенты прижались носами к стеклу, как мальчишки, разглядывающие рождественскую витрину. Они действительно улыбались, возбужденные в той же степени, в какой Мерси тошнило. Она никогда не была на фронте — ни на стороне Конфедерации, ни вообще, — и от осознания того, что фронт лежит сейчас прямо под ней, невыносимо ломило голову.
Впереди проснулся старичок и громко спросил:
— А что происходит?
Мерси подавила желание шикнуть на него, а Гордон Рэнд нервно махнул рукой со словами:
— Сэр, пожалуйста.
— Они нас не слышат, — проговорил один из членов экипажа.
Все понимали, что это правда, но никому не хотелось искушать судьбу, вознесшую их в небеса.
Внутри «Зефира» было темным-темно, как в пещере. Только скудный лунный свет, пробивающийся сквозь облака, чуть разбавлял мрак. Пассажиры едва видели друг друга, хотя и обменивались тревожными взглядами, ища на лицах спутников признаки спокойствия, но находя лишь слабость, бледность и нахмуренные брови.
Внизу под ними простирался бугристый черный мир, и только пушки палили беспрестанно, выплевывая огонь и выкашливая густые клубы дыма, кажущиеся белыми на фоне смоляной тьмы ночной передовой.
Мерси, вглядываясь достаточно долго, почти что различила ряды бойцов — или представила их, позволяя воображению заполнять пробелы. Там, на изгибах Дымчатых гор, она видела полосы развороченной земли, казавшейся с этой высоты такой уязвимой. Среди деревьев вилась змеей лента железной дороги, огибая участки, где проложить рельсы не позволили особенности ландшафта; а впереди веером развернулись большие
Перегнувшись через подлокотник, Мерси обратилась к сидящим в кабине:
— Капитан, а далеко мы от форта Чаттануга?
— Милях в тридцати. Мы почти у Кливленда, маленького городишки по соседству с фортом, — отозвался капитан, не отрывая взгляда от происходящего за лобовым стеклом. В тесном округлом пространстве рубки мигали зеленые и желтые огоньки, выхватывая из темноты лица и руки пилотов. — В худшем случае мы доберемся до Кливленда и переждем там.
Гордон Рэнд невесело ухмыльнулся:
— В худшем случае? Мы упадем и разобьемся насмерть — разве не этот вариант худший из возможных случаев?
— Заткнитесь! — одернула его Мерси. — Что, черт возьми, нельзя хоть немножечко верить в хорошее?
— Всем сохранять спокойствие! — Нет, капитан не разорвал окутавший всех покров приглушенных разговоров полушепотом, но голос все же повысил. — Никто даже не подозревает, что мы здесь.
— Откуда вам знать? — спросил Деннис озабоченно — впервые за все это время.
— Потому что в нас пока никто еще не стреляет. А теперь вы все, пожалуйста, сохраняйте спокойствие и не болтайте попусту. Мне нужно сосредоточиться.
Выходит, их веселый маленький командир сделан из материала прочнее, чем казалось на первый взгляд. И это понравилось Мерси, которая сначала не сочла его человеком, способным справиться с чрезвычайными обстоятельствами. Руки его уверенно сжимали штурвал, и даже выпяченная челюсть внушала оптимизм, если не полную уверенность. Но девушка услышала слова первого помощника:
— Намного нам не подняться; эти кабины не герметичны и не предназначены для таких высот.
И капитан ответил:
— Да, Ричард. Я знаю. Но если мы просто направим судно вверх, то опишем дугу и вырвемся за пределы их слышимости.
— Внизу, похоже, жарковато. Они ни черта не услышат. И если мы не станем запускать двигатели, мы…
— Я делаю, что могу. Видишь, вон там? — Он показал на что-то, чего никто больше не мог разглядеть, но все развесившие уши пассажиры все равно вытянули шеи. — Это позиции Севера. Должны быть. А вон там — окопы южан. Впрочем, с полтычка не разберешься, хоть тресни. Но нам надо на юг или на север, поскольку бой идет на востоке и западе. Я попытаю счастья среди своих.
— «Свои» читают в темноте не лучше парней в синем, — возразил Ричард. — Они не поймут, что мы — гражданское судно с патентом на перевозку пассажиров, пока не собьют нас, а нам это никак не с руки.
— Они не собираются нас сбивать. Они даже не знают, что мы здесь, — повторил Гейтс.
В этот момент судьбе было угодно сделать его лжецом.
Что-то ударило — вскользь, по внешнему левому борту «Зефира». Корабль покачнулся и выпрямился, а капитан воспользовался возможностью и запустил наконец двигатели — да так, что людей вжало в спинки кресел.