Дремлющая Бездна

Гамильтон Питер Ф.

Парень широко развел руки и заключил Оскара в крепкие объятия, сопровождаемые долгим страстным поцелуем. Гея–сфера наполнилась его ничем не сдерживаемым энтузиазмом.

— Что произошло? — спросил Оскар.

— Они, — только и ответил Джесарал, обвиняющим жестом тыча большим пальцем на дом.

Оскар сдержал вздох. Он и двое его других партнеров, Дашику и Анья, составляли постоянное трио уже больше десяти лет. Обоим перевалило за сотню лет, и они прекрасно уживались друг с другом. В этом возрасте они отлично понимали, что ради прочных отношений иногда приходится идти на компромиссы. Возможно, именно потому новичку, который не обладал ни их опытом, ни

уступчивостью, было так трудно вписаться в общую жизнь. И, вероятно, потому он так волновал Оскара, как в постели, так и вне ее.

— Что же они сделали?

— Это сюрприз для тебя. А я знаю, что ты ненавидишь сюрпризы.

— Не всегда, — заверил его Оскар. — Зависит от того, хороший он или плохой. Какой на этот раз?

— О нет. Я только говорю, что тебя ждет сюрприз. Я просто не хочу, чтобы ты расстроился, вот и все.

Оскар связался с домашней сетью посредством макроклеточного пакета. Что бы там ни скрывалось, оно было искусно заблокировано. Значит, поработала Анья, занимавшаяся коммерческими нейронными подпрограммами. В этом она не имела равных на всей планете.

— У тебя самая странная логика, — заметил Оскар.

Джесарал широко улыбнулся.

— Пойдем! Я не могу больше ждать.

Он потащил Оскара за руку, сияя энтузиазмом, словно восходящее солнце.

Они поспешили к основанию опорного столба и поднялись по широкой винтовой лестнице. Она вывела их в небольшой холл, украшенный живописными кустами из разных миров, тянувшимися своими цветами к открытому небу. В холл выходило десять дверей. Джесарал увлек Оскара к той, что вела в главную гостиную, отделанную, по контрасту со внешними стенами, местной разновидностью дерева каран, имевшего насыщенный золотисто–коричневый цвет. Доски обшивки были подогнаны так тщательно, что казалось, будто находишься внутри огромного пустотелого ствола. Великолепие роскоши подчеркивала и красно–золотая мебель.

В центре гостиной, держа в руке стакан с солодовым виски и тремя кубиками льда, их ждал Дашику. Его широкое лицо освещала озорная улыбка.

— Добро пожаловать домой.

— Спасибо.

Оскар осторожно взял бокал.

— Как я вижу, Джесарал проявил свою обычную сдержанность.

— Я ничего ему не сказал, — запротестовал Джесарал.

— Итак? — спросил Оскар.

Дашику приподнял бровь и, полуобернувшись, показал на балкон за стеклянной стеной в дальнем конце гостиной. Прислонившись к перилам и рассказывая что–то об особенностях простирающегося внизу парка, стояла Анья. Через открытую дверь доносился ее звенящий смехом голос. Оскар прекрасно изучил этот ее тон: Анья изображала безупречную хозяйку, а заодно охраняла свою территорию. Она была невероятно красива, и на поддержание этого великолепия уходила треть ее жалованья. Минимум два посещения клиники в год, поскольку красота быстротечна, а мода, даже на Оракуме, предательски неуловима. Анья вернулась после такого визита три недели назад, продемонстрировав постройневшую фигуру и смуглую атласную кожу. Ее прекрасной лепки лицо обрамляла грива густых каштановых волос, спускавшихся до середины спины. Из тени ресниц невинно смотрели огромные золотисто–карие глаза, создавая впечатление девичьей застенчивости, сопровождаемое фонтаном невинного веселья, постоянно бьющим в Гея–сфере. Обманчиво простой наряд состоял из алой футболки и темноголубой расклешенной юбки, почти не скрывающей миниатюрную женственную фигурку.

Но на этот раз достоинства Аньи не произвели впечатления на ее собеседницу. Оскар посмотрел на вторую женщину, стоявшую у перил на балконе.

На полголовы ниже Аньи, в модном белом платье с легким поверхностным мерцанием и красно–коричневом жакете с короткими рукавами. Прекрасный стиль без свойственного Анье избытка женственности. Женщина не оказывала Анье восхищенного внимания, к которому та привыкла. Это Оскар отчетливо видел. Язык тела Аньи и тон ее голоса давно стали для него открытой книгой. И чем больше она старалась произвести впечатление, тем сильнее проявлялось ее раздражение. Он даже позволил просочиться в Гея–сферу некоторой части своего удивления.

Должно быть, Анья его ощутила. Она капризно надула пухлые губки.

— Оскар, дорогой, я разговаривала с твоим давним другом.

Вторая женщина повернулась. И многозначительно улыбнулась.

Оскар выронил стакан; не только руки, но и все его тело мгновенно онемело от изумления. Осколки хрусталя и кубики льда со звоном раскатились по полированному дереву.

— Привет, Оскар, — сказала Паула Мио.

— Черт подери!

— Мы давно не виделись.

Оскар был не в силах даже застонать.

В Гея–сфере проявились искры тревоги, исходящие от наблюдающих за встречей его партнеров.

— Вы двое… — Джесарал обвиняющим жестом ткнул пальцем в сторону Паулы. — Я думал…

— Все в порядке, — сумел выдавить из себя Оскар.

— Что такое? — сердито спросил Джесарал у Паулы. — Ты сказала, что вы были друзьями.

— Были когда–то. Очень давно.

— Опять одно и то же! Все случилось до моего рождения.

— Верно, — подтвердил Оскар.

Его юз–дубль дал команду роботу–горничной убрать осколки бокала. Только тогда на лице Оскара появилась слабая улыбка.

— Как поживаешь, Паула?

— Как и всегда.

— Да.

Она ничуть не изменилась. По крайней мере в физическом смысле. Разве что ее длинные темные волосы стали на пару сантиметров длиннее. В отличие от него, получившего превосходное тело Прогрессора, клонированное из его собственной ДНК, улучшенное макроклеточными ячейками, укрепленными костями, более эффективными органами и большей продолжительностью жизни. В свои восемьдесят шесть он еще и не думал об омоложении, хотя признаки вновь прожитой жизни уже стали проявляться на лице — и Анья никогда не уставала ему об этом напоминать. Но Паула… Оскар решил, что она уже стала Высшей. Он почему–то представить себе не мог, чтобы она посещала клинику в угоду своему тщеславию.

— Так вы знакомы? — неуверенно спросил Дашику.

— Да. — Оскар откашлялся. — Вы не могли бы ненадолго оставить нас наедине?

Его партнеры обменялись тревожными взглядами, наполнив Гея–сферу ощущением беспокойства с немалой примесью раздражения.

— Мы будем снаружи, — сказала Анья, на ходу похлопав его по руке. — Только позови.

Робот–горничная собрал осколки и начал всасывать виски. Оскар попятился к дивану и тяжело опустился на мягкие подушки. Оцепенение начало проходить, и на смену ему пришел гнев. Он окинул Паулу сердитым взглядом.

— Тысяча сто лет. Спасибо.

— Я спасла твою ячейку памяти.

— И отдала ее под суд!

— Сегодня ты жив, как и в день полета на гиперглайдере, чего нельзя сказать о жертвах Абадана.

— Слезы Иисуса! Ты когда–нибудь перестанешь меня преследовать?

— Я не могу вызвать у тебя чувство вины. Ты сам это делаешь.

— Да–да. — Он поглубже уселся на диване. — Какого дьявола ты здесь забыла?

— Ты неплохо устроился. — Она повернула голову, оглядывая гостиную. — Анья искренне гордится домом. И я ее понимаю.