Древнерусская игра - Двенадцатая дочь

Миронов Арсений

– Тогда кто?
– Вещий Лисей чуть зубами не скрипнул с досады.
– Кто принес плошку с едой? Мираж? Фантом? Сам Чурила Пленкович в женском обличье?

Досадливо покосился на подозреваемых:

– Вы еще здесь, дети мои? Ступайте, ступайте. Прирожденные убийцы...

Детки, шалея от ужаса, обламываясь на крутых ступеньках, бросились на выход.

* * *

– Итак, метод "шерше ля фам" не сработал, - сказал князь.
– Кто же Четвертый? И почему Сергиос впустил его в башню? Может быть, Сварог все-таки запустил какого-нибудь фантома? Моего двойника?

Наследник Зверко молча слушал.

– Четвертый вошел с миской каши.
–

Лисей запрокинул задумчивое лицо к потолку.
– Он не стал убивать Сергиоса сразу, на лестнице. Иначе расплескал бы всю баланду из миски - а этого, как мы видим, не произошло. Убийца спустился в подземелье к Плескуну. Сергиос запер за ним дверь...

– После этого Четвертый бросился на бедного Кожана и замочил матерого бандита с волшебной легкостью, - тихо сказал Зверко.
– С одного удара.

– А потом Четвертый разрубил Плескуну цепь... Нет, сначала развязал ему рот...

– Ага. И вот тут-то Плескун посоветовал Четвертому оттащить тело Кожана в дальний угол. Чтобы твой Сергиос его не заметил, выпуская Четвертого из камеры. Кровавые полосы на полу видны от двери?

– Нет.

– Ну вот. Четвертый постучал в дверь камеры. Сергиос спустился со своего поста наверху лестницы. Выпустил Четвертого...

– И уважительно пропустил его вверх по лестнице.

– Точно так. Четвертый поднимался первым. На середине лестницы развернулся и - хоп. Сверху вниз под ключицу. А дальше все просто: отстегнул ключ с пояса Сергиоса. Отпер камеру. Разрубил цепь. Плескун вскочил и потребовал подтащить труп Кожана обратно к порогу - чтобы создать иллюзию схватки охранников. Потом вынул оба меча из ножен убитых охранников и испачкал их в крови. Вложил мечи в руки убитых. И - деру.

– Неувязочка выходит, - помолчав, вздохнул Данила.
– Первую тарелку с едой принесла девица, еще утром. Вторую тарелку принес Четвертый. Вопрос: почему на полу только одна тарелка?

– Ну, здесь все просто, - быстро ответил князь.
– Плескун взял вторую плошку с собой, чтобы замести следы Четвертого. Но тут он сделал ошибку. Схватил пустую миску.

– Конечно! Кому охота засовывать себе за пазуху целую тарелку горячей каши, - хмыкнул Зверко.

– Вот именно. Плескун не учел, что еда в оставшейся плошке не успеет остыть к нашему приходу.

– М-да... Плескун изо всех сил старался, чтобы скрыть от нас присутствие Четвертого. Видимо, этот Четвертый - очень интересная личность. Все-таки придется оцеплять местность. Только искать надо не маленького старичка с бородой. А большого рослого дядьку с мечом на поясе и с плошкой за пазухой.

– И с большим мешком на плечах...

– Мешком? Почему мешком?

– А где, по-твоему, он спрячет Плескуна?

* * *

Ужасно тесный коридор. Слава Богу, скорей бы на свежий воздух... Лисею казалось, будто он уже чувствует особую тошнотворную сладость разложения в затхлом воздухе подземелья. Теперь трупы остались внизу. Князь и наследник Зверко медленно, тяжело поднимались наверх по высоким ступеням, невидимым во мраке. Зверко вслух подсчитывал, сколько людей нужно поставить в копье, чтобы перекрыть тропинки и реки вокруг Глыбозера.

Тесный, тесный коридор, думал князь Лисей. В темноте легко оступиться - загремишь так, что только кости собирай. Плечами отираешь стены, голову приходится пригибать...

– Стоп, - вдруг сказал он.
– Данька, погоди.

– Что?..

– Постой. Представь, что ты - Четвертый.

– Угу. Очень смешно. Тогда ты - Сварог.

– Да нет, ты не

понял. Предлагаю следственный эксперимент. Ты Четвертый, а я - Сергиос. Я пропустил тебя вперед и поднимаюсь чуть позади. Ты хочешь ударить меня мечом. Сделай это.

– Я-то сделаю, ты ж знаешь, - усмехнулся в темноте Данилин голос. Только Руту жалко. Плакать будет.

– Ничего-ничего. Давай, дерзай. Ударь меня своим знаменитым мечом.

Зверко медленно потянул клинок из ножен, веско болтавшихся за спиной. Тук. Рукоятка уперлась в потолок.

– Не торопись, - сказал князь Лисей.
– Присядь на ступеньки.

Он присел, извлек. Мутная струя металла чуть заметно пробелела в темноте, упираясь острием в потолок.

– Да. Ты прав. Рушится наша версия, - кивнул наконец Данила.
– Особо мечом не повертишь в такой тесной норе. Как у негра в кишечнике. Даже если вытаскивать не из-за спины, а из обычных ножен, которые на поясе, - ни хрена не получится.

Они сидели на ступеньках, один пониже другого.

– Получается, что подлого удара на лестнице быть не могло, - вздохнул князь.
– Не хватает места, чтобы вытащить клинок из ножен. А заранее, еще в камере, Четвертый не мог обнажить меча - это вызвало бы законное удивление Сергиоса. С какой стати Четвертый вышагивает ему навстречу с обнаженным мечом...

– Обидно.
– Зверко сплюнул.
– Рушится наша версия.

Тут... вещий мудрый князь Лисей вздрагивает. Молча выскваживает свой короткий греческий меч и протягивает Даньке.

Пауза.

Разные мысли звенят в голове наследника. Он молчит и смотрит в упор на смутно дрожащий перед глазами базиликанский клинок.

– Ты был прав, - грустно говорит князь Лисей.
– Четвертый - грек. Я скажу тебе больше. Он всадник. Потому что только всадники носят укороченный меч на поясе. Более длинный меч - боевой - пристегивается отдельно перед походом. К седлу. А обычно всадники носят в отличие от пешцов более легкий и удобный рыцарский гладий - вот такой, как у меня.

– Гм. Не так уж много у нас на Руси коротких мечей, - хрипло сказал наследник.
– Не кинжалов, а именно мечей. Круг поиска существенно сужается, князь Алеша.

– Сужается предельно. Подозреваемых можно практически перечесть по пальцам. К сожалению, у меня осталось не так мало живых всадников.

– Тем более таких, которых беспрекословно слушался бы старый добрый катафракт Сергиос...

– Неро. Все-таки Неро, - простонал князь Лисей.

Ментальный камнемет

Это был настоящий трибунал. Стыря предоставил наследнику Зверке свой походный шатер: дорогая вышивка, кисти, подушки... Снаружи - скрип переминающихся сапог, бряцание оружия: ярыги пробудились, кинулись наперебой охранять ставку командования. Внутри, под высоким натяжным пологом на ременчатых стульях, полукругом расставленных вдоль стен, первые лица залесской хунты. В центре, темной глыбой ржавеющего железа сам наследник Зверко, княжич Властовский; за спиной у него прекрасная телохранительница Псаня, дочь Желтого пса (темно-голубая сталь в ножнах, светло-голубая - во взгляде). По правую руку, сильно сутулясь и не глядя по сторонам, неподвижно сидит грустный, раздавленный князь Лисей Вещий. Черные круги под глазами, молчит. Старый царь Леванид, многомудрый властитель Алыберии, кутаясь в пестрый халат восточного купца, невесело поглядывает из-под седой нахмуренной брови, морщится и говорит что-то молодому арбалетчику с роскошным опахалом в руках: душно в шатре Душно и грозно. Судят предателя, вчерашнего верного друга.