Древнерусская игра - Двенадцатая дочь
Шрифт:
– Не забывай, что это плащ Неро! Наверное, Кожан сообразил, что греческий плащ на месте преступления скорее запутает следствие...
– Однако... Как можно видеть, Кожаня плоховато протер лезвие, заметил Зверко.– Весь клинок в кровище.
– Наверное, это уже другая кровь. Кожан дрался еще с кем-то, уже после смерти Сергиоса, - неуверенно произнес Лисей. Он помолчал немного, потом обернул растерянное лицо: - Может быть... убив Сергиоса на лестнице, Кожан снова спустился в камеру, и здесь... Плескун спровоцировал его на самоубийство? Охранник прянул на
– Ага, - кивнул наследник.– А перед этим сам себе ссадил бровь и вырвал половину бороды. Смешно.
– Значит, Кожана успел ударить Сергиос. Еще на лестнице! И вырвать клок волос из бороды. Видишь, у Сергиоса тоже меч в крови! Все-таки была схватка!
– Предлагаю другой вариант, - серьезно сказал наследник.– Итак, Кожан внезапно и подло ударил Сергиоса на лестнице. Но после этого сознание Кожана резко прояснилось. Чары почти развеялись, это бывает. Смерть союзника-грека отрезвила моего мужичка, и он ужаснулся. Кинулся обратно в камеру, чтобы честно захомутать Плескуна обратно. А Плескун-то уже освобожден от кандалов! Ведь глупый Кожаня собственноручно обрубил цепи еще до убийства Сергиоса... И вот, вбегая в камеру, Кожаня... напарывается на удар мечом!
– Каким мечом?– иронично поинтересовался Лисей.– Откуда у Плескуна меч?
– От верблюда!– Зверко блеснул желтым взглядом.– От мертвого Сергиоса. Смотри: после удара бедолага Сергиос скатился вниз по лестнице к самому порогу камеры. Скатился вместе с собственным мечом, который так и остался в ножнах на поясе! Плескун этот меч выхватил - и всадил в Кожана. Понял идею?
– То есть... мертвое тело скатилось под ноги Плескуну раньше, чем Кожан опомнился и спустился по темной лестнице!– выдохнул потрясенный князь.– Плескун встретил Кожана во всеоружии... А потом карлик вложил меч, обагренный кровью Кожана, - обратно в мертвую руку Сергиоса!
Князь сжал кулаки и возбужденно прошелся взад-вперед вдоль стены. Резко обернулся:
– Коварный старик! Неужели так тонко рассчитал алгоритм действий?!
– Одного не пойму, - вздохнул Зверко.– Зачем Плескуну хитрить? Зачем вкладывать меч в руку Сергиоса, как будто это Сергиос убил Кожана? К чему эта инсценировка? Пачкать железки в крови, вкладывать в руки мертвякам... Почему не убежал сразу, не теряя времени?
– Потому что он профессионал, - серьезно сказал князь.– Мастер наваждений. Он просто не умеет иначе. Это страсть, мания...
– Он мудрил не от хорошей жизни.– Зверко мотнул головой.– Плескун что-то скрывал. Почему-то гномик не хочет, чтобы мы знали, как все было на самом деле...
– А все из-за того, что горбуну развязали рот...– поморщился вещий князь.– Напрасно Кожан снял с него повязку. Лучше бы пленник просидел весь день голодным...
Он рассеянно подошел к плошке, по-прежнему стоящей в углу. Пожал плечами:
– М-да... Плескун даже не притронулся. Как только ему развязали рот, он стал говорить! Сразу начал свою атаку...
Наследник Зверко, сидевший на лавке у противоположной стены, нехотя
– Что там такое?
– В смысле?
– Ну, в плошке. Что там?
– Еда.
– Я понимаю. Что именно?
– Какая разница.– Алексиос раздраженно всплеснул руками.– Каша или щи, откуда я знаю. Бурда какая-то...
– Ну так посмотри, - тихо сказал Данила.– Раз уж ты там стоишь...
Высокий князь Лисей Вещий поморщился, нагнулся и взял плошку в руки.
Взял - и замер...
– Что?!– Зверко вскочил на ноги. Лисей не ответил. Так и не разогнувшись, стоит и держит миску с тюремным завтраком.
– По меньшей мере жареные скорпионы. Или драконье сало, - раздраженно пробормотал Зверко, подступая на шаг.– Ну скажи наконец! Что за еда-то?!
Кажется, князь Лисей немного оттаял. Глаза загадочно блеснули.
– Милый Даня...– прошептал он.– Не важно, какая именно еда. Важно, что она... теплая.
– Теплая?!– Наследник прыгнул вперед, выхватил миску, поспешно погрузил пальцы в темноватое месиво...– Точно. Даже остыть не успела.
– Хе-хе, - произнес князь, медленно закладывая руки за спину.– Эту миску не могли принести пять часов назад... Кто-то четвертый был здесь совсем недавно. И принес еду раньше установленного срока!
– Не Плескун, не Сергиос, не Кожаня...– пробормотал Зверко, машинально облизывая жирные пальцы.
Теперь понятно, зачем Плескун хитрил. Он... скрывал от нас Четвертого.
– Точнее - Четвертую, - поправил Зверко с прежней странной улыбкой.
– Не понял?..
– Девка. Подружка твоего катафракта. Князь Лисей прищелкнул пальцами:
– Ну вот. Не обошлось-таки без бабы.
* * *
Тупик, снова тупик. Яркие черные брови, носик явно крупноват, быстрые испуганные глазки в густых ресницах. Даже здесь, на Руси, среди доброй тысячи светловолосых женщин юный катафракт Кириллос Мегаллос ухитрился найти себе маленькую, крепкую, широкобедрую и плоскогрудую брюнеточку, похожую на поджарую кошку, обитающую в теплом приморском городе. И правда ведь, на гречанку похожа. На амфору: широкий расплывшийся низ, тесная детская талия, тонкие ручки. Откуда в Залесье такие гены? В десятом-то веке?
– Итак, ты отрицаешь, что приходила сюда вторично?!– в очередной раз спрашивает князь Лисей. И медленно думает: тупик, тупик. Глупышка ни при чем.
Глупышка в ужасе косится на темные каменеющие трупы, дрожит и мямлит нечленораздельное. Ее возлюбленный, измыленный, взбудораженный Кирюша, топчется сзади, пыхти г, роняет вздохи и капли холодного пота:
– Высокий князь... Она была со мной все утро... Она не могла... Такая милая, честная девушка!
– Все, все, хватит, - морщится наследник Зверко. Вяло оборачивается к князю: - Деваха совсем никакая. Пробка. Не думаю, что эта дурища приходила освободить Плескуна. Ты что, не видишь, что они с твоим красавцем Кирюшей все утро ласкались где-нибудь в наспех обустроенном шалашике. До потери пульса Как машинки Зингера.