Древние боги славян
Шрифт:
Как уже отмечалось, чехи и после принятия христианства помнили Велеса как одного из самых могущественных «демонов» и приносили в жертву ему чёрных кур и голубей (Ирасек, 1952, с. 15).
В «Слове святого Григория» сказано о поклонении славян «скотноу богоу и попутникоу и лесну богу», т. е., вероятно, Велесу — богу скотьему, покровителю путешественников, богу лесов. Стоит отметить, что эпитет «скотий» означает ещё и «дикий». «Волохатость» (волосатость) Велеса восходит к представлениям древнейшей охотничьей магии, оборотничеству, символизируя власть над Дикой Природой. С этой точки зрения нескошенная пшеница (так называемая «Николина» или «Велесова бородка»), которую оставляли на поле ещё в первой четверти XX в., есть не что иное, как языческая треба Велесу, который со стороны Леса пасёт/оберегает стада. Это треба лесному хозяину — медведю — лишь бы скот не воровал сам, а пас
Об «особости» Велеса свидетельствует отсутствие его столпа в пантеоне князя Владимира. Столп в Киеве был, но наособь — не на холме, а на Подоле. Между тем и разделываются с Велесом, отправляя чура в загробный мир по реке, т. е. не уродуют, но хоронят старого Бога: «А сам (князь Владимир. — Авт.) в Киев вшед, повеле испроврещи и избита кумиры, овыи иссещи, а иныя ижжещи; а Волоса идола, егоже именоваху скотья бога, веле в Почайну реку въврещи…» (Иаков-мних, цит. по: Макарий (Булгаков), с. 530–533).
Впрочем, в Ростове много позже каменный кумир Велесу рушат. В житии Авраамия Ростовского сказано: «Чудский конец поклонялся идолу каменну, Велесу». К Велесу приравнен бес, владеющий знанием о спрятанных кладах. И Авраамий, уничтоживший «идолу камену» Волоса в Ростове, «едва не стал жертвой беса», преобразившегося в свою противоположность — «в образ воина, который возвел на него навет „царю“ Владимиру». Бес «обвинил Авраамия в том, что тот занимается волхвованием, что он утаил от князя найденный им в земле медный котёл с деньгами». Поступок вполне в духе этого бога.
В «Сказании о построении града Ярославля» — источнике XVIII в., восходящем к древней записи, «которая хотя и подновлялась позднее, но, тем не менее, в достаточной степени отразила истинный ход событий», прямо говорится, что прежде скоморохов именно волхвы были непосредственными жрецами «скотьего бога»: «Сему же многокозненному идолу и керметь (капище) створена бысть и волхов вдан, а сей неугасимый огнь Волосу держа и жертвенная ему кури». Жрец гадал по дыму костра, и если гадал плохо, а огонь угасал, его казнили. «И люди эти клятвою у Волоса обещали князю жить в согласии и оброки давать ему, но только не хотели креститься… При засухе язычники молили слезно своего Волоса, чтобы низвел дождь на землю… На месте, где некогда стоял Волос, тут и дудки, и гусли, и пение, раздававшееся много раз, и плясание некое было видимо. Скот же когда на этом месте ходил, необычной худобе и недугу подвергался… Говорили, что вся эта напасть была гневом Волоса, что он превратился в злого духа, дабы сокрушить людей, как сокрушили его и керметь» (Краеведческие записки, 1962, с. 90–93).
Велес — бог-оборотень, хозяин магии и сокровенного, властитель перекрёстков, навий бог (Гаврилов, Наговицын, 2002, с. 234–324). С большой долей вероятности можно считать, что Велес — водчий и пастырь мёртвых, как его балтские «родичи» и святой Николай. Сам святой Николай, очевидно, заменил Велеса в период двоеверия (Там же, с. 275–279).
«Бежит река огненная, чрез огненну реку калиновый мост, по тому калинову мосту идёт стар матёр человек; несет в руках золотое блюдечко, серебряно перышко… сбавляет с раба божьего семьдесят болезней» (Там же, с. 295).
И идёт он с той стороны по Калинову мосту, из Иного мира, через реку смердящую (мёртвую) — Смородину. Навий властитель идёт или, по меньшей мере, проводник в Мир Иной (См.: Гаврилов, Ермаков, 2008)!
Река у индоевропейцев вообще, в том числе и у русских, «осмысляется как граница между мирами, как путь в иной мир. Вот почему некогда, в соответствии с древним похоронным обрядом, покойника пускали по воде. Память об этом способе погребения сохранилась в слове „навь“, „навье“ — мертвец, которое является однокоренным с navis (лат.), что значит корабль. Не случайно у многих народов, в том числе у славянских, существовал обычай захоронения в ладье, что обеспечивало покойному возможность благополучно перебраться в иной мир, находящийся за водной преградой…» (Криничная, 2001, с. 420–427). Тот же автор отмечает, что в русском фольклоре «…леший, переправляя
Немногие знают, что знаменитые валькирии, дочери Отца павших Одина-Вальфёдра, не только скачут по полям сражений, собирая души убитых героев в Вальгаллу, но и лодочницы. В одной из девяноста пяти вис Стурла Тордарсона (племянника самого Снорри Стурлуссона и автора документальной исторической «Саги об исландцах»: 23, виса № 4, повествующая о событиях начала XIII в. в Исландии) находим мы упоминание о двух валькириях, идущих на вёслах «людям на погибель»:
«Одному человеку из Нагорного Фьорда приснилось, будто он вошел в большой дом. Внутри на вёслах сидели две кровавые женщины и гребли. Ему показалось, что на уключины ниспадает кровавый дождь.
Одна из женщин сказала:
„Гребём мы, гребём мы Дождь брызжет кровью, — Гудр да Гёндуль{24} —, Людям на погибель“…»Навий бог Один выступает в роли лодочника-перевозчика в Иной мир не только в «Песне о Харбарде», но и «Саге о о Волсунгах».
РУССКИЙ БОГ
У христианизированных народов прежние основные божества язычников приобретают имена христианских святых и их противников. Вернее, происходит своеобразное замещение культов древних богов культами святых или отчасти образами нечистой силы. При этом формы почитания часто перемешиваются, порождая причудливый и парадоксальный мир двоеверных представлений. Двоеверие — термин, конечно, книжный и довольно условный, однако суть «переходного» миропонимания он передаёт достаточно точно.
Давно отмечено и доказано, что и восточные, и западные славяне перенесли культ «скотьего бога» Велеса в первую очередь на святого Николая (Успенский, 1982, с. 31–117). Автор проводит подробный функциональный анализ, так что его работу можно считать по качеству и количеству привлечённого материала, а. также по методике изыскательской работы выдающейся. После исследования Б. А. Успенского о сопоставлении Велеса и святого Николая сказать что-либо новое трудно. Разве что вообще отказать ему в славянской принадлежности, как иногда пытаются сделать даже уважаемые исследователи (например, Т. А. Бернштам). Предположение о том, что Велес «скрывается» под именем Николая Чудотворца, на наш взгляд, вполне обоснованно. Вероятно, и сказочные истории с участием Николая Чудотворца также восходят к более древним пластам языческого наследия.
На особое почитание русскими святого Николая указывают свидетельства иностранцев, бывавших на Руси в позднем Средневековье (Горсей, 1990, с. 269):
Они делают с помощью топора и рук своих главных богов, Их идолы поглощают их сердца, к богу они никогда не взывают, Кроме, разве Николы-Бога, который висит на стене. Дом, в котором нет нарисованного бога или святого Не будет местом их посещения — это обиталище греха.«Среди всех народов русские более прочих привержены чревоугодию и суевериям. Их покровитель, святой Николай, удостаивается большего числа поклонов и молитв, нежели все святые вместе взятые. Русский не молится Богу, он поклоняется святому Николаю и обращается к нему с любыми своими нуждами. Его изображения можно видеть повсюду: в столовых, в кухнях и всех прочих местах. Воистину, это их семейный Бог. Каждый входящий в дом сначала должен поклониться иконе, а потом уже приветствовать хозяина. Мне приходилось видеть московитов, которые, взойдя в комнату, где по какой-то невероятной случайности не было святого образа, бежали в соседнюю искать оный. Как и во всех доведенных до крайности религиях, сии обычаи суть пережитки язычества…» — пишет Джакомо Казанова, посетивший Москву в 1765 г.