Древний род: Сотый Богомир
Шрифт:
– Чего глазами лупаете, - сказал я полу-сотникам - а вы разве не знали, что ваш начальник предатель и состоит в сговоре по свержению действующей власти?
Первым отреагировал гок (полу-козел).
– Что-о - медленно вставая, сказал он, но тут же сел, после 'легкого' удара молота Кузьмы по столу.
– Этого не трогать - я кивнул на подымающегося Мишу - захочет свалить из города, не препятствовать, посмотрим, насколько сильно он любит свою семью. То, что сей час здесь было, не должно выйти за пределы этого кабинета.
– И что же нам теперь, спасибо ему сказать?
– не выдержал тот же гок.
Разговорного
В эти дела входила вербовка - на время - выздоровевших и дожидающихся отправки в свое подразделения, ратников в госпитале. В принципе, тут проблем не возникло, никто из них не отказался от шабашки, за долю в добыче и все что будет на теле убитого. Пришлось даже 'завернуть' некоторых, врач, - тот самый бор, что осматривал мой зад - из-за серьезности ранений, не дал добро, и я с ним согласился. Раненый, в корабельном строю, потенциальная опасность всему строю.
Абордажный бой, это не суша, здесь побеждает те, кто прикрывает друг друга. Здесь не помашешь оружием в обеих руках, щит обязателен для всех без исключения. И неважно, насколько богатыри круче остальных на суше, в море все равны, как перед братом по оружию, так и перед врагом.
После мы разделились, Кузьма и Николай, пошли искать Пашу Примакова и Серегу Кобзаря, Степанович берет их, и Серегин десяток, на работу. Они же организуют небольшой караван, состоящий из кибитки Кузьмы, 'конно-телега-поезда' Маэстро и всех трофейных лошадей с повозками и всем содержимым, кроме доспехов и оружия. Оказалось, что ящики, накрытые брезентом, битком набиты разнообразным оружием, броней, новоделами, на основе пружин, и метательными механизмами в разборе. Так что мы решили подарить, взятые в Медовухе брони и оружие, городу Мохову, в обмен на повозку и лошадей, которых нам выделили для похода. Еще Маэстро пригласил жить в Курохтин, 'ковбоев'. Земля - если не лезть в плавни - вокруг него хорошая, в смысле не надо расчищать от деревьев и корневищ, а братья и их семьи всю жизнь были фермерами, так что для них там самое то.
Мы с Маэстро, отправились к его знакомым, за стену к берегу реки, где 'сушились' вытащенные на берег полдюжины ладей и большой деревянный амбар. В нем то и работали знакомые здоровяка, верстая корабли, способные преодолевать пороги. Нет, это не драккары викингов, а старые добрые ладьи.
Вопреки распространенному мнению, корабли викингов, не могли это делать, их струганный киль, ломался на порогах как тростинка. В старые времена, на это были способны лишь суда одного типа. А именно, русская ладья с долбленным, из цельного ствола, килем и нашитыми к нему бортами.
Как рассказал Маэстро, ладьи нужны Мохову для того, чтобы добираться до Кубинского моря, по рекам, через волоки и не обходить вокруг Турцию. Так как турки, одичавшие без российских туристов, стали на кривую дорожку и нападают, на своих 'лоханях', на всех, кто приближается к их берегам.
В амбар, к знакомым Маэстро, мы пришли, потому-что
– Э-ге-гей - крикнул Маэстро в приоткрытые створки больших ворот, в ответ тишина.
– Может, нет там никого?
– предложил я.
– Как же, - усмехнулся здоровяк - Романыч отродясь выходных не делал.
– Кого там '...' принесло '...' - донеслось из глубины амбара.
– Ты чего ругаешься?
– крикнул в ответ Маэстро и вошел внутрь.
Я направился за ним. Внутри амбара, на стапелях, стояло три посудины, разной степени готовности. Первое, находилось в степени долбления ствола-киля, второе, в стадии установки шпангоута и обшивки бортов, а вот третье считай готово, не хватало только мачты и такелажа.
– Я '...' не ругаюсь '...', а разговариваю '...', начну ругаться '...' уши отпадут '...'.
Из-за третьего судна вышел Кобс, с седой щетиной на загривке, большими - в отличие от других кобсов, которых я видел - клыками и неизменным клеймом раба на щеке. На нем были простенькие широкие штаны, по виду льняные, обмотки на голенях, теплый шерстяной свитер и фартук из плотной ткани.
– О-о, - взмахнул он руками - '...' кто к нам пожаловал '...', а я уж думал '...', забыл старика '...' - и полез обниматься к Маэстро.
Маэстро предупреждал, что глава артели, мужик матершинный, но чтобы настолько?
– Как же, забудешь такого 'сапожника' - отвечал здоровяк, хлопая по плечу старого кобса, после чего указал на меня - вот, знакомься Олег Серов, богатырь...
– Да уж '...' наслышан, как прибыл караван, так весь город зашумел про ваши похождения в Медовухе - перебил кобс Маэстро и протянул мне руку с тремя пальцами - Павел Романович '...' Синельников глава артели моховских корабелов и начальник тех '...', которые сейчас сидят в кандейке, чтоб им '...' приснился, и чай '...'.
'Ого, елки-моталки, детей к такому подпускать нельзя, за минуту превратятся в такого же и ремень не поможет'.
– Ну что же, '...' пойдемте и вас чайком попотчую '...', заодно и расскажете, с чем пожаловали - он посмотрел поочередно на каждого из нас - или вам '...' заняться больше нечем '...', как проведывать старых кляч, вроде меня?
– Конечно по делу, к тебе просто так ходить нельзя - сказал Маэстро.
– Те, кто просто так ходит, лентяи - констатировал кобс, махнул рукой и мы последовали за ним вглубь ангара, маневрируя между стапелей и различного строительного материала.
В кандейке, куда нас завел Синельников, стояла буржуйка с выведенным в стену дымоходом. В углу стоял небольшой столик, с двумя стульями, а напротив самодельный диван, обтянутый серой льняной тканью. В помещении находилось пять человек, не считая нас и Синельникова. Двое чехванов, сидели на стульях, бор, игун и гип, сидели на диване, все примерно в таких же одеждах, как и Синельников.
Как оказалось при знакомстве, последний был сыном Примакова.
Увидев Петра, все ринулись с ним обниматься. Познакомились со мной, поговорили, - минут пять, не больше - пока Синельников наливал нам с Маэстро чай из стоящего на буржуйке чайника, в котором, помимо заварки, были молодые вишневые веточки, что придавало чаю вишневый аромат.