Древний свет

Джентл Мэри

Быстро, двигаясь в нескольких ярдах от стены, я прошла до конца Площади, огибая кучи булыжника. А потом, дойдя до конца стены, остановилась: в нескольких ярдах ниже улица была совершенно перегорожена обломками камней.

«Если я задержусь, то не сумею пойти дальше; я слишком испугаюсь», — подумала я и потому, не останавливаясь, двинулась через Площадь, направляясь к широкому пространству, выложенному каменными плитами, к домам телестре в дальней ее части. Блестели на солнце их белые фасады без окон… неужели уцелели? Но откуда-то поднимался дым.

Это была иная тишина: издалека слышался голос, кричавший от нечеловеческой боли, от чего у меня вспотели ладони; я была почти рада, когда громкий взрыв заглушил этот звук. Не думай: двигайся!

На меня давила неимоверная усталость, и я остановилась, огляделась вокруг.

Никакого движения, кроме летящей пыли и струй дыма, поднимавшихся над крышами… Сквозь них, наклонно падая с востока, пробивались лучи солнца. Я сделала шаг, оглянулась, снова шагнула вперед. Ничего не изменилось — коричневый купол Дома-источника, а там — тропа в скале и остроконечные башенки Цитадели, высоко парившие в утреннем воздухе, и голубое небо за ними — а я стою здесь, чувствуя свинцовую тяжесть в ногах, задыхаясь, удивленно спрашивая себя: что я сейчас делаю?

Шум пожаров заглушил звук, такой низкий, что я лишь почувствовала его. Он сдавил мне легкие, не давая дышать. Я зажмурилась при вспышке взрыва, ощутила на своем лице горячий воздух и снова открыла глаза, глядя на серые каменные стены Цитадели. Я вяло подумала, что здесь что-то не так, и тут камни и каменная кладка начали распадаться на части, как раскрывающийся цветок, и взлетать в воздух, а часть скалы стала тяжело скользить вниз, в сторону Площади, и я, повернувшись, бросилась бежать.

Глава 37. Пыль и солнечный свет

Во рту ощущался кислый привкус подступавшей тошноты. Что-то жестко толкнуло меня в спину, и я уклонилась в сторону, снова — снова? — на секунду потеряла сознание, а потом оперлась на что-то спиной, седа, увидев тонкую струйку желчи, стекавшую вниз по комбинезону. Пошевелилась: меня охватила тошнота, и чуть раньше я поняла, что это боль.

Что?..

Я видела размытый свет и смотрела в золотистый воздух. В нем висела медленно перемещавшаяся пылевая взвесь… Снова все расплылось: вниз по лицу стекали слезы. Правой рукой я нащупала поясную сумку, открыла ее и запихнула в рот две болеутоляющие таблетки, но из-за сухости не могла их проглотить и потому стала жевать; образовавшаяся горькая пена с трудом прошла в горло. В свете раннего солнца двигалась пыль, золотя кучи булыжника, обломков кирпича, разбросанной мебели, битого стекла… А меня прижало спиной к огромной гранитной плите. Земля была усыпана обломками камней. Попробовав двинуться, я завопила от переполнившей меня боли. Но на тебе нет ни царапины. Боль утихла, она таилась в правой ноге. Комбинезон был слегка порван на колене, и я подумала: «Какого черта?..» . Попыталась усесться более прямо и вскрикнула.

Вскрик отозвался эхом. Все еще было тихо.

«Должно быть, ты мертва», — догадалась я.

По лицу текли слезы, и каждый вдох давался с трудом. Я ощутила миг, когда началось действие болеутоляющих таблеток, открыла глаза (когда же я их закрыла?) и ощутила на своем мокром лице тепло солнца. Сердце учащенно колотилось. Я испытывала тошноту даже от этого движения.

Я не могла повернуть головы. С другой стороны в не скольких ярдах я видела обрушившуюся серую скалу, походившую на некое ущелье, по которому текла река, но с недавно разбитыми краями, дальше начинались разрушенные дома телестре , а там, за упавшей стеной — крыши зданий, построенных на низких склонах Восточного холма, ия не должна была бы видеть это отсюда. По-прежнему напряженно дыша, словно при беге, я посмотрела вниз, стараясь не двигаться и заметила: одна нога невредима, на другой же — правой — всего лишь небольшой разрез бежевой ткани. Боль жгла, сосредотачиваясь в колене. Инстинктивным действием было бы попытаться согнуть ее… но нет, я подумала: «Ради Бога, не делай этого!»

Я осторожно потянулась рукой вниз. Нога напряглась, вспухла под тканью комбинезона. Уже? Тут я подумала: «Но сколько времени я была без сознания? Не более нескольких минут?» Я стала расширять пальцами разрыв в ткани и, сантиметр за сантиметром,

раздвинула прореху. Нога отекла. Отважилась прикоснуться к ней — и снова пришлось сдерживать крик. У меня очень легко возникают синяки: ушиб желтел по всей правой стороне колена, оно было легко оцарапано и налилось кровью. «Но как же это может причинять; такую боль?» — подумала я, зная: сломана коленная чашка. Я положила голову затылком на поддерживавший меня гранит, и громко выругалась: кровь пульсировала в колене так, словно по нему били молотом. Трясущимися пальцами я вынула из поясной сумки болеутоляющие таблетки. Взяты две: осталось шесть. Не раздумывая, я положила одну в рот и стала ее жевать. Это уже не было важно.

Прошло пять или десять минут? Нога отекла и вспухла так, что колено было едва заметно, а от боли меня прошибал пот. Сколько времени я пробыла здесь? Нужно уходить, здесь небезопасно!

—  Помогите! — От предпринятого усилия я стала задыхаться. Во рту пересохло: как меня можно услышать? Я собралась с силами, закричала на двух или трех ортеанских языках. Ответа не было. Ничто не двигалось, только пыль и дым… и слабые звуки взрывов. «Нет, не слабые, о Боже, — подумала я, — я плохо слышу! Это близко… или нет? Я не могу здесь оставаться».

Некая педантичная составляющая моего сознания сообщала: если ты попытаешься перенести свой вес на это колено, то потеряешь сознание. Думай: ты проходила обучение в Службе. Что делать? Думать . Поддержи себя как-нибудь. Делай что-нибудь .

Среди этих камней есть древесина, а древесина — это обломки, щепки, что-то, что можно использовать, привязать к ноге; нечем привязать… ремнем, вот чем. Если я смогу выбраться отсюда, то тут недалеко…

Я положила обе ладони плашмя на каменные плиты и приподнялась, двигаясь боком. Меня пронзила боль. Тошнота ослабевала медленно, и я тяжело опустилась обратно; так не получится… С востока подул прохладный ветерок, донося запахи реки, улицы и едкий привкус дыма. Я нагнулась вперед и положила одну руку под бедро, а другую — под икру, приподнялась и переместила ногу на несколько дюймов, прежде чем задохнулась от боли и вынуждена была перевести дух. Затем поднялась боком на несколько дюймов, чтобы ограничить нагрузку на колено, нагнулась вперед и снова встала… Передвигаясь дюйм за дюймом, я плохо видела из-за слез и громко кричала — ведь какое это имело значение, если меня никто не слышал? Я хотела, чтобы меня услышали, чувствовала холодные каменные плиты под своими ладонями, песок и каменные осколки, сознавала, что камни теперь теплые, что я на солнце и что мне нужно отдохнуть.

Руины пересекла тень: это был низколетящий «челнок». Я так резко взглянула вверх, что выругалась от пронзившей меня боли. Солнце блеснуло на его белом корпусе, и он улетел.

— Ублюдки! — Мой крик прозвучал не громче шепота: его подавил глухой грохот взрыва. «Это близко? — подумала я. — Нет, уверена, что нет. Это внизу, в порту. Да».

Действие болеутоляющего средства закончилось, начало по-настоящему жечь. «Неужели так быстро? — подумала я. — У меня не будет больше отсрочек, и лучше сделать то, что я сейчас смогу». Я полежала немного, облизала изрезанные ладони и оглядела ближнюю груду кирпичей и балок. Слишком рискованно даже для того, кто мог ходить… Я наклонилась вперед, обхватив руками ближайший ко мне обломок древесины, а потом остановилась и с некоторым усилием оторвала по швам оба рукава своего комбинезона. Обмотав ими руки, я кое-как защитила их от обломков. При каждом усилии, когда я вытягивала доску или кирпич, мои колени тряслись, и я скрючивалась и вопила от боли.

К тому времени, как я вытащила три тонких дощечки с краю кучи, ко мне вернулась способность слышать. Я вздрагивала от каждого далекого взрыва. Солнце палило, хотя было еще рано, и вокруг, в жарком воздухе, гудели мухи кекри . Наконец я смогла повернуть голову настолько, чтобы увидеть Цитадель… и оторопела: утреннее солнце светило теперь на гигантский обрубок скалы, где местами осталось несколько рядов каменной кладки. Небо к северу казалось ярким, пустым : я привыкла всегда видеть в той стороне Цитадель, но теперь…