Дроны над Сталинградом
Шрифт:
— Мы должны установить наблюдательные пункты вдоль фронтовой линии, — заговорил капитан Штек, один из младших офицеров в штабе. — Если мы не можем понять, откуда идут сигналы, значит, надо увидеть, кто их передаёт. Эти «птички», как их называют бойцы, не появляются из ниоткуда.
— Обычные наблюдательные пункты нам не помогут, — отрезал полковник Френке, начальник радиотехнической службы. — Вы сами говорили: они слишком малы, чтобы их заметить. Нам нужно не просто смотреть в небо, а фиксировать сами сигналы. — Он посмотрел на Хаузера. — Что вы думаете, лейтенант?
Хаузер кивнул,
— Если мы хотим найти их источник, мы должны играть на опережение. Установить устройства, которые создадут помехи их радиосвязи. Если они полагаются на передачу данных, то без связи они бесполезны.
Полковник нахмурился.
— Вы предлагаете что-то вроде радиопомех?
— Именно, — подтвердил Хаузер. — Мы можем замаскировать наши передатчики, чтобы русские не сразу поняли, что их сигнал заглушается. Это даст нам время на идентификацию их маршрутов. Чем больше помех в эфире, тем выше вероятность, что они совершат ошибку. И тогда мы их поймаем.
Генерал-майор Вайс, наблюдавший за дискуссией из-за стола, взял слово:
— Это звучит разумно. Но что делать, если они найдут способ обойти помехи? Русские довольно изобретательны. Нам нужно ещё что-то, кроме радиопомех.
Хаузер обернулся к карте.
— Если помехи не сработают, мы используем комбинированный подход. Вдоль маршрутов предполагаемых полётов установим передовые наблюдательные группы. Эти группы будут фиксировать любые подозрительные объекты, чтобы мы могли понять, где именно они появляются. — Он замолчал на секунду, затем добавил: — И, наконец, мы усилим зенитные позиции. Всё, что летает, должно быть уничтожено.
Слова вызвали одобрительный ропот. Полковник Френке склонился к генералу и тихо проговорил:
— Это лучше, чем сидеть сложа руки. Мы начнём устанавливать помехи уже сегодня.
Вайс одобрительно кивнул.
— Хорошо. У нас есть три дня. Три дня на то, чтобы вычислить эти «птички». Пусть Хаузер координирует работу. Штек, вы займётесь наблюдательными группами. Френке, вашей задачей будет синхронизация помех с текущими артиллерийскими позициями.
Совещание завершилось. Офицеры разошлись выполнять приказы, а Хаузер задержался на несколько минут, обдумывая, как именно организовать систему радиопомех. Он знал, что времени у них немного. Если русские и дальше будут продолжать свои точные удары, их позиции могут рассыпаться быстрее, чем они успеют понять, откуда идут эти таинственные сигналы.
*****
После того как немецкая контрразведка начала глушить радиосигналы, стало ясно, что прежние методы разведки через дроны больше не дают точных результатов. Алексей Громов в своей мастерской анализировал отчёты операторов и находил, что связь постоянно прерывается. Его инженеры заметили, что сигналы не только заглушаются, но и начинают подаваться обратно с искажениями. Это создавало иллюзию неисправности дронов, но Громов понял: дело не в аппаратуре. Противник перешёл на активные меры.
Однажды, во время утреннего совещания, Громов обратился к генералу Шумилову:
— Товарищ генерал, наши аппараты больше не могут вести разведку в привычном режиме. Немцы начали использовать
Шумилов нахмурился, проводя пальцем по карте:
— Алексей Андреевич, что вы предлагаете? Такие сюрпризы накануне нашего наступления не очень-то приятны.
Громов поднялся с места и подошёл к Карте, на котором были нанесены новые маршруты дронов.
— Мы не можем просто отправлять дроны в тот же район. Нам нужно вводить хаотичные маршруты, менять частоты, чтобы их помехи не успевали нас отследить. Кроме того, я предлагаю использовать дублирующие передатчики на земле. Если они смогут уловить подменный сигнал, это даст нам время для развёртывания основной группы беспилотников.
Один из офицеров штаба, майор Порфирьев, покачал головой:
— А если немцы догадаются, что мы используем дублирующие передатчики? Они просто увеличат мощность своих глушителей.
Громов улыбнулся:
— В этом-то и суть. Если они увеличат мощность, они обнажат свои позиции. Мы сможем вычислить, откуда идут их помехи, и передать координаты вашим артиллеристам.
Шумилов поднял взгляд на инженера, задумчиво постучав карандашом по столу:
— Хорошо. Начинайте подготовку. Делайте все, что считаете нужным. Главное, не сорвать контрнаступательную операцию.
В мастерской Громова работа закипела. Инженеры и операторы разрабатывали новую систему защиты сигнала. Они использовали старые радиостанции, усилили передатчики, ввели дополнительные кодировки. Каждый дрон получил новый набор частот, которые могли меняться в полёте. Дурнев, главный инструктор, спал не больше четырех часов, обучая новичков новым методикам управления.
Тем временем немцы продолжали усиливать помехи. Лейтенант Хаузер, довольный первыми успехами, уже строил планы на полное подавление советских беспилотников. Но немецкие передовые посты начали замечать, что некоторые сигналы пропадают раньше, чем их успевают заглушить. Хаузер насторожился. Он понимал, что противник начал контрмеры.
Советская тактика дала первые плоды. Дублирующие передатчики на земле, умело замаскированные под обычные радиостанции, начали отвлекать немецкие силы. Основные группы дронов получали время на разведку и возвращались с новыми снимками. Один из таких снимков показал скопление немецкой техники в лесополосе. Громов передал данные в штаб. Шумилов немедленно отправил туда артиллерийскую батарею, и через несколько часов лесополоса стала пылающим адом.
Однако и со стороны противника противодействие продолжалось. Немцы перенесли свои радиопередатчики в глубокий тыл и начали работать на более высоких частотах. Громов вместе с подразделением радиоразведчиков снова искали решения. Введение ложных сигналов, новых маршрутов, перемещение передатчиков — всё это было частью их ежедневной работы.
Генерал Шумилов по-прежнему требовал результатов. Каждый новый снимок, зафиксированные координаты немецких позиций становились жизненно важными. Громов знал, что немцы не остановятся. Но он также знал, что и у Красной армии есть свои преимущества. Это была не просто война на земле — это было противостояние умов и технологий. И Громов не собирался уступать.