Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи
Шрифт:
Родственник с хитрой улыбкой дыхнул, заставив капитана отшатнуться от тошнотворной вони. Если брат и выпивал, то это было уже давно. Зато чесночной колбасой разило так, что не дай Бог каждому.
— Не пил, — удивился Извеков, почесывая подбородок. — Тогда что это за бред? Давай-ка, выкладывай все, как есть. Только не темни мне, а то наслышан про твои делишки.
За родственником, и правда, водилось много чего такого, о чем чужим лучше и не слышать. Капитан знал и про приписки с урожаем, и про махинации с запчастями для тракторов в машинотракторных станциях, и про завышенные выплаты по трудодням,
— Ну?
А сегодняшние делишки у родственника были совсем уж неприглядные, оттого капитан Извеков и пребывал в растерянности.
— О каком таком уголовном кодексе ты говоришь, Илдар? Все будет по закону. Главное, по-хорошему бумаги оформить, как ты умеешь. Помоги, по-родственному, — Наджип заговорщически подмигнул милиционеру, заставив того поморщиться. А кому понравиться, когда напоминают про твое участие в противоправных махинациях? Конечно, никому. — Понимаешь, братец, никакой он ни дурень. Они с матерью всем голову морочили, чтобы их жалели, помогали. Мол, сынок у меня болезный, оттого и работу мне дай полегче, зерна выпиши побольше.
Но капитан недоверчиво качал головой. Ни единому слову не верил. Ведь, не раз и не два слышал про Равиля, сельского дурачка, который к восемнадцати годам ни читать, ни писать, ни даже говорить толком не умел.
— Не веришь? Родному человеку не веришь? Не хорошо, — скривился Кудяков, разводя руками. И главное такую оскорбленную мину состряпал, что капитану даже немного стыдно стало. Мастерски получилось, что и говорить. — Только вот у меня бумажки есть, которые мои слова подтверждают. Вот…
На столе прямо перед милиционером стали появляться сложенные в несколько раз разномастные листочки — одни поменьше, сероватые, с медицинскими печатями, другие, побольше, напоминавшие заявления. Словом, солидно выглядело, оттого и настораживало. Извеков даже за очками потянулся, сразу же натянув их на нос. Заранее приготовился. Что там такого мог принести этот хитровыделанный председатель?
— Я же, братец, нашу советскую власть никогда не обманываю, — проникновенно говорил председатель, а у самого в глазах хитринки спрятаны. Хотя со стороны и не скажешь, что притворяется. — Вот, здесь четыре заявления на этого, как ты говоришь, дурачка. Читай, дорогой, внимательно читал. Здесь, здесь и здесь пишут, что никакой он не дурень, а очень даже соображает. Разговоры разговаривает, лучше нашего с тобой все понимает. К тому же и руки распускает.
Капитан Извеков осторожно взяли пару верхних заявлений и начал внимательно изучать. При этом хмурился, морщился, дело-то все равно откровенно попахивало. Хотя предъявленные бумаги очень даже хороший аргумент, от которого просто так не отмахнешься.
— Я тут и справочки от фельдшера приготовил, — продолжая рассказывать, родственник уже новые документы подсовывал. Видно, что хорошо подготовился. — Тута про побои, про переломы. Гляди, все чин чинарем. Печати, подписи, дата.
— Вижу, вижу, — раздраженно пробурчал милиционер, отмахиваясь от очередных справок. — Читаю…
Изучая принесенные документы, Извеков «диву давался» какой-то извращенной хитрости родственника, точнее его способности представить дело совершенно определенным образом.
—
Судя по бумагам, грамотно и должным образом оформленным, гражданин Равиль Ринатович Биктяков, 1923-го года рождения, проживающий в селе Сургодь Торбеевского района, злостно нарушает общественный порядок и правила социалистического общежития. Ввязывается в драки, когда ему делают замечания по поводу его небрежного внешнего вида и непристойного поведения. Употребляет нецензурные выражения, несколько раз угрожал расправой и даже смертью.
— Смотри-ка, прямо так и говорил — «мерзкий человечшка, сейчас ты увидишь свои потроха», «я заставлю тебя их сожрать»? — не сдержавшись, усмехнулся милиционер. Больно, странно выглядели эти ругательства. Если бы сельский дурачок кого-то обложил «по матери», он бы понял. Но это что-то совсем чудное, непонятное. — Не «загибает» этот твой свидетель?
Родственник тут же ответил ему взглядом несправедливо оскорбленной невинности. Мол, как ты можешь такое говорить? Я же всю правду, от чистого сердца.
— Ну-ну, — хмыкнул капитан, вновь уткнувшись в бумаги. — А вот это что еще такое? «Гражданин Биктяков несколько раз упоминал какое-то языческое божество с именем Ллос и жертвы для него». Ты чего, братка, совсем ку-ку? Утверждаешь, что этот пацан сектант что ли?! Этого еще мне не хватало.
Наконец, капитан отложил бумаги в сторону. Непростую задачку задал ему родственник. Хотя, в складности истории ему не отказать. Получалась, довольно житейская картина с восемнадцатилетним парнем-оболтусом на первом плане. Разгильдяй, распускающий руки, да еще «косящий под дурачка», чем не кандидат для милицейского надзора? Такого не грех вызвать в отделение, попугать, как следует, чтобы мозги встали на место. Только ведь Кудяковы совсем другого хочется.
— Ну, рассказывай, чего там еще придумал. Но не дай Бог, к уголовщине склоняешь.
Родственник сразу же оживился. По лицу было видно: решил, что «дело уже в шляпе». Мол, еще чуть-чуть и додавит.
— Братка, я же говорю, все законно. Мы просто пару бумажек из одной стопки в другую положим, чтобы фамилия моего сына никому глаза лишний раз не мозолила. Поглубже в пачку засунем, где о нем вряд ли и вспомнят. А этого полудурка Раву, наоборот, поближе. По нашему селу, ведь, пришла разнарядка? — милиционер качнул головой. Ясно же, что пришла. — Вот он и пойдет в общем списке для количества. И нам хорошо, и ему. Все равно от него толку, как от козла молоко, а там хоть пользу принесет. Помоги, дело-то свойское, родственное. А я ведь помогу, чем смогу. Мотоцикл с коляской вон выписать могу…
Подперев подбородок рукой, капитан снова задумался. И, правда, ведь ничего криминального не предлагал — не кража, не подделка документов. Этот дурачок, если кулаками горазд махать, то и на фронте сгодится. Вдобавок, целый ворох бумаг заготовлен, что будет чем задницу прикрыть в случае чего.
— Ладно, Наджип, — решился милиционер, хлопая рукой по столу. — Сделаем, поможем племяшу по старой памяти. Что ты там про мотоцикл-то говорил? Мой-то совсем худой, движок ни к черту, совсем не тянет, а мне мотаться по всему району приходится.