Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи
Шрифт:
Кивнув самому себе, он выбрался из под одеяла. За окном стояла ночь, а, значит, пришло время для дроу.
— Темная госпожа… Скоро в твою честь будет снова литься кровь.
С мыслью о малом алтаре Риивал скользнул за дверь. Уже через мгновение был на улице, принявшись жадно вдыхать окружающие запахи. Для лучшего следопыта дроу ночные запахи и звуки были открытой книгой, которую читал он с легкостью и удовольствием.
— Ночь…
Сейчас его время, время темного народа — час, когда люди и эльфы, замирая от страха, прячутся в своих домах, и молят Богов, чтобы ночные демоны обошли их стороной.
Особым стелющим шагом, от которого не дрогнет и травинка, Риивал прошел через двор. Одним движением перемахнул через забор, мягко приземлившись на землю. Отсюда и до самого горизонта тянулось поле ржи.
— Мое время…
Риивал снова с жадностью втянул ноздрями воздух. С наслаждением закрыл глаза, отдавшись на волю чувств. Он слышал и ощущал все, что происходило на сотни метров в округе.
— Ночные птахи, приветствую вас, — шептал дроу, вслушиваясь в завывающее пение ночных птиц. Они, верные боевые подруги, всегда сопровождали его в дальних вылазках, встревоженным клекотом предупреждая о враге. — Пусть ваша охота будет обильной, пусть когти отведают теплого мяса и крови.
Севернее, откуда задувал холодный ветерок, доносилось осторожное шебуршение. Кто-то явно лакомился молодыми стебельками ржи, стараясь не привлекать ни чьего внимания. И это явно не серая полевка, крохотный грызун, которого и детям стыдно за добычу считать. В поле был кто-то покрупнее.
Охотник жадно задышал. Крупный гладкий камень, самый подходящий для броска, уже давно лежал в руке. Другого оружия все равно не было. С одним ножом на охоту не ходят.
— Заяц…
В этом мире длинноухие зверьки, похоже, крупнее, толще, а, возможно, и опаснее. Дроу хищно ощерился при этой мысли. Схватиться с опасным врагом, что может быть достойнее? Нагнулся и подобрал второй камень-голыш, боевых припасов мало не бывает.
Пригнувшись, чтобы сделать свой силуэт незаметнее, он начал заходить с подветренной стороны. Добыча не должна его ни учуять, ни услышать.
— Точно ушастый…
Чем ближе подходил, чем явственнее в голове возникал образ длинноухого зверя. Добыча явно меньше дворового пса, и гораздо слабее. Клацанье длинный когтей и клыков он точно бы услышал.
— Ого, да он там не один… Трое, нет, четверо…
С земли подобрал еще пару камней. Оружие, конечно, так себе. Сейчас бы ему десяток метальных шаров, что делали лишь для следопытов. Особая сталь, небольшие выступающие шипы, превращали видимую игрушку в смертоносное, и, главное, совершенно бесшумное оружие. Подготовленный воин таким шариком мог без особого труда «снять» стражника за сотню шагов. Звучал лишь легкий свист, и жертва уже валилась с пробитой головой.
— А это всего лишь зайцы…
Подобрался так близко, что уже различал все длинноухое семейство. Впереди жадно грыз молодые стебли крупный кроль, судя по внушительным размерам настоящий патриарх. Чуть в стороне от него суетились две крольчихи, дальше всех застыли, настороженно водя носиками по сторонам, четверо небольших зайчат.
Дроу замер перед самым броском, ощущая все неровности камня в руке. В мельчайших подробностях представил, как взмахнул рукой, как отправил камень в полет, и как он попал точно в цель. Старый прием, который еще ни разу его не подводил.
— Хоу, — резко
Сомнений не было, конечно, же попал. Даже самый последний ребенок темного племени не промахнется с такого расстояния. И в самом деле его ждали крупные четыре тушки. Самых мелких зайчат он и не думал трогать.
— Хорош-ш-шо, — прошипел Риивал, вставая на одной колено. — Первая жертва в твою честь, Темная госпожа.
Жаль, нет времени и возможности все сделать по древним законам. Об алтаре, сложенном из красного гранита, и жертвенном кинжале с по-особенному изогнутым лезвием можно было только мечтать. Но, Темная госпожа, поймет и простит. Ведь, его сегодняшнее положение сродни тому, в котором оказываются дроу в дальних вылазках. Там они вынуждены довольствоваться лишь немногими приготовлениями.
Риивал резко взмахнул ножом, вскрывая самую крупную тушку и поднимая ее в сторону Луны, что было совсем не случайно. Свет Серой соседки священен, ибо угоден Благословенной Ллос. В подземельях дроу Луна не частая гостья, оттого и жертва, омытая в ее свете, особенно ценна.
Багровая кровь тонкой струйкой потекла вниз, образуя лужицу под ногами. Тушка отброшена в сторону, а палец уже кровью рисует на руке священный символ паучьей королевы, символ Благословенной Ллос.
— Вторая жертва в твою честь, Темная госпожа.
Все повторилось в точности, как и до этого. Сильный взмах ножом, с чавканьем вывалились потроха и хлынула кровь. На руке дроу появился новый символ, а темная богиня получила еще одну капельку жизненной силы.
— Третья жертва…
В дом Риивал вернулся лишь под утро. Первые лучи солнца едва выглядывали из-за верхушек деревьев, а он уже щурил глаза. Не сказать, что ему было больно, как истинному дроу, жителю подземелий и мрачных гротов. Скорее по привычке щурился.
Повесил выпотрошенные тушки на столб у крыльца и скользнул в дом.
— … Я буду ждать, Темная госпожа, — с фатализмом прошептал Риивал, понимая, что его ожидание может затянуться на долгое, очень долгое время. — Месяцы, годы… Я буду ждать твоего возвращения…
Рабочий поселок Торбеево
Опорный пункт милиции
Жара. В опорнике были открыты настежь дверь, окна. Все равно не помогало. Воздух обжигал, не хуже кипятка.
Капитану Извекову, мужчине тучному и в возрасте, приходилось особенно тяжко. Немилосердно потел, давление прыгало, отдышка мучила. Правда, сейчас его заботила отнюдь не милосердная жара, а нечто совершенно другое, связанное с его родственником, Наджипом Кудяковым, председателем колхоза из села Сургодь.
— … Наджип, братка, ты в своем уме? Сомай что ли в своем колхозе перепил? Кто в здравом уме дурака на фронт отправит? Это же подсудное дело!
Милиционер смотрел на двоюродного брата, сидевшего напротив, и недовольно принюхивался к родственнику. Неужели тот спьяну такое несет? Наджип, конечно, выпивал, но чтобы до белой горячки такого еще не было. Подумать только, предложил сельского дурачка записать, как своего сына, и отправить в действующую армию. Это же уму непостижимо!
— Ну-ка, дыхни!