Друг стад

Маккормак Джон

– Кажется, в июне, - ответствовала Джан.

– Ага, так я и думала: помню, погода стояла жаркая, и...

– Я-то как раз не помню, Терри, но зато знаю наверняка, что с голоду умираю. Вы не поторопились бы с молоком и кукурузными хлебцами?

– О'кей, вот вернусь, еще с вами кое о чем посоветуюсь, - отозвалась Терри, и, пританцовывая, унеслась прочь. Я оглянулся на Джан - и пожал плечами. Похоже, нам даже отдохнуть и поужинать на свободе не удастся без того, чтобы не зашел разговор о делах.

Несколько минут спустя я услышал, как позади меня открылась входная дверь - и, судя по звуку шагов, вошедший направился в нашу сторону. Джан улыбнулась и заговорила с кем-то, обосновавшемся в закутке за моей спиной.

Над моим левым плечом внезапно нависла рука.

– Спасибо, Док, за фонарик. Свет включили буквально через пару минут после того, как вы уехали.
– Это был Тайдоу, мясник из магазина. Он неуклюже попытался протиснуться в наш закуток между Лайзой и мной.

– Док, я вот все про свою старую кобылу думаю. Ну, вот недужится ей, и все тут! Вы, часом, не знаете, что с ней такое?

Лайза с Томом взирали на Тайдоу, точно на сумасшедшего. Мы с Джан переглянулись - и не сдержали улыбок.

Приятно, когда владельцы животных так уважают своего ветеринара, что советуются с ним насчет своих питомцев, даже если консультация происходит вдали от рабочего кабинета. Однако иногда еще приятнее было бы зайти в супермаркет или в "Дейри Квин", твердо зная, что там не придется выслушивать историй про околевшую корову или собаку, страдающую расстройством желудка.

Некоторые мои более практичные коллеги уверяют, что никогда не осматривают мелких животных и не выписывают рецептов на клочке бумаге в секции "Клорокс" местной бакалеи. Держу пари, они или стороной обходят магазины, популярные среди их клиентов, или надевают накладной нос и очки. А может, просто говорят людям: "Дайте ему детский аспирин и позвоните мне утром!"

18

– Доктор Джон, это наша Сэди!
– восклицал в трубке встревоженный женский голос, в котором явственно звенело отчаяние.
– Как скоро вы сможете к нам подъехать?
– После второй фразы я опознал в собеседнице Ди Хей, женскую половину фермы Хеев. Ди и Бак, ее муж, держали небольшое молочное хозяйство в северной части графства.

– Так что у вас случилось, Ди? Корова, никак, слегла?
– Я знал, что случай экстренный: не только по тому, как взволнована Ди, но еще и учитывая, в какое время она мне позвонила. Была среда, уже сгущались сумерки. На вечер этого дня приходились многие собрания, встречи и сходки: начиная от заседаний правления и репетиций церковного хора и кончая неофициальными сборами городского совета в ратуше. Так уж вышло, что я стал своего рода внештатным членом церковного хора; одним субботним утром, опоздав на одиннадцатичасовую службу, мы вынуждены были устроиться на передней скамье. Пастор Гастингс, надо думать, отметил мой звучный бас, когда все пели "Вперед, Христово воинство"20 и "Стоим на том, что обещано", и после службы обронил, что будет исключительно признателен, если я стану ходить на репетиции хора по средам вечером. А мне всегда стоило немалого труда сказать священнику "нет".

Также долг призывал меня и на заседание городского совета, - не в качестве выборного должностного лица, но как члена комитета коммунальных услуг по назначению. Город владел и управлял системой распределения воды и природного газа, равно как и системами уборки мусора и канализационной. Члены городского совета постоянно требовали отчетов от каждой из этих служб, возможно, из-за какого-нибудь кризиса или жалобы от избирателя. Когда я стал членом группы, меня прикрепили к отделению, отвечающему за канализационную систему, чему я ну нисколечки не удивился.

Как-то так получалось, что исполнять свой долг перед городом, являясь на эти вечерние заседания по средам, мне было до крайности непросто. Похоже, эти вечера, в том, что касалось экстренных вызовов к попавшим в беду животным, пользовались особенной популярностью. Лишь неделю назад, когда мы на заседании городского совета с головой ушли в обсуждение проблемы "благоухающего" канализационного

отстойного бассейна, у дверей конференц-зала раздался какой-то шум. Один из членов совета, сидящий ближе всех к двери, вышел узнать, что происходит, и обнаружил на пороге обезумевшую даму и ее кроткого мужа, взыскующих доктора Маккормака. Еще секунду спустя эта объемистая, хотя явно затянутая в корсет леди решительно ворвалась на заседание, волоча "на буксире" безропотного супруга и сжимая в руках огромный бумажный пакет, - из тех, что используют в супермаркетах. Я непроизвольно отметил, что верхний край пакета несколько раз завернут.

– Ох, доктор Маккормак, - всхлипывала она, - благодарение Господу, я вас нашла! Мы пережили страшнейшую, ужаснейшую трагедию!
– Отцы города отвлеклись от размышлений великой важности и встревоженно воззрились на провинциальную парочку.
– Мой муж прищемил дверью машины хвостик моего крошки чихуахуа - и АМПУТИРОВАЛ его! Ой-ой-ой!
– причитала она.
– Мистер Щен так страдает, так страдает!
– При слове "ампутировал" те члены совета, что еще сидели, немедленно вскочили на ноги, словно в зал ворвался главный прокурор штата Алабама, коему поручено привлечь к ответственности коррумпированных выборных должностных лиц.

– Ох, мои вам соболезнования, - посочувствовал я. Все присутствующие члены совета стояли с отвисшими челюстями, не сводя глаз с бумажного пакета.
– Вы привезли мистера Щена?

– Нет, только хвостик, - проговорила она скорбно, но гордо.
– Бьюфорд, открой пакет!
– Мужчина молча повиновался. Громко шурша бумагой, он развернул закрученный край и продемонстрировал публике содержимое пакета. Первым внутрь заглянул я, - раз уж в этом зале я, бесспорно, был экспертом по здоровью животных номер один, я чувствовал, что вполне заслужил сию привилегию. И, разумеется, на дне пакета в лужице крови плавали два дюйма безупречного хвоста чихуахуа. Я поднял глаза на злосчастного супруга: его скорбный взгляд яснее слов говорил, что в этот самый момент бедняга отдал бы баснословную сумму за то, чтобы оказаться в Исландии или любом другом отдаленном месте. Где-нибудь, где про комнатных собачонок слыхом не слыхивали, а "пилить" безответных мужей запрещено законом.

Все мои коллеги до одного по очереди заглянули в пакет и попытались измыслить какое-нибудь соответствующее случаю замечание на предмет трагедии и страданий бедного малютки. Я не был уверен, вполне ли они искренни или просто репетируют сочувственные лозунги в преддверии грядущих выборов. Я быстро увлек даму с джентльменом за дверь и на улицу, зная, что в конференц-зале вот-вот посыпятся шуточки насчет песьего хвоста и раздастся дружный хохот.

– А где вы живете?

– В Уай-ноте, - это такой маленький городишко в штате Миссисипи, почитай что у самой границы, - сообщила дама. До чего же я люблю городки с забавными названиями! Хотя в списке особенно мною любимых значатся такие "перлы" как Лик-Скиллет, Скиннем, Ти-Ти и Вулфскин, Уай-нот радует меня больше всех прочих, вместе взятых21.

– Так поезжайте домой, возьмите песика и привезите его ко мне в клинику. Посмотрим, чем тут можно помочь, - предложил я. Я понятия не имел, как стану объяснять даме, что пришивание хвостов - не моя специальность.

А в здании ратуши совет пытался заняться важным для города делом, но в атмосфере всеобщего веселья это было не так-то непросто. Время от времени, непонятно с какой стати, в зале раздавался оглушительный гогот. Кто-то пожаловался, что "правитс-ство" требует от города утвердить какую-то дурацкую процедуру, мэр ответил: "Ну, это все равно, как если бы хвост вздумал вилять собакой", - и заседание окончательно застопорилось. Зал так и взорвался, члены совета утирали слезы платками, в свою очередь пытались острить, - словом, стало ясно, что тут много не наработаешь. Наконец мэр ударил молотком по столу.