Другая хронология катастрофы 1941. Падение «сталинских соколов»
Шрифт:
Несмотря на то, что сосредоточение немецких войск у границы было достаточно точно выявлено разведкой, несмотря на отчётливо слышимый гул моторов выдвигающихся к границе танковых колонн вермахта, командующий Западным ОВО генерал армии Д. Г. Павлов так и не принял все возможные в рамках его полномочий (и ограничений, накладываемых «большой игрой» Кремля) меры для приведения вверенных ему войск в боеготовое состояние. Некоторые решения руководства округа – такие, как вывод многих зенитных частей на окружной полигон восточнее Минска, сосредоточение двух десятков артиллерийских полков 10-й армии на полигоне Червоный Бор вблизи границы, размещение в казармах Брестской крепости двух стрелковых дивизий, размещение 22-й танковой дивизии (14-й МК) в просматриваемом
Очертания границы (выдающийся далеко на запад «белостокский выступ»), характер местности и дорожная сеть (непроходимый район лесов и болот в районе Белостока и южнее его, наличие магистральных автодорог Брест – Минск и Вильнюс – Минск) подсказывали вполне очевидный план действий немецких войск: нанесение двух мощных ударов подвижными соединениями под основания «белостокского выступа» с последующим окружением советских войск. Варианты возможны были лишь в определении глубины оперативного прорыва и, соответственно, размеров образуемого «котла».
Советское командование, как можно судить по содержанию Плана прикрытия ЗапОВО, предполагало, что противник нанесёт удары по направлениям Сувалки – Лида, Сувалки – Белосток, Седльце – Бельск, Брест – Барановичи; другими словами, предполагалось, что глубина ударов противника не выйдет за пределы т.н. «Западной Белоруссии». Командование Группы армий «Центр» и 3-й танковой группы вермахта предлагало гораздо более решительный вариант действий, с ударом 3-й ТГр через Вильнюс на Полоцк и Витебск, 2-й ТГр от Бреста на Бобруйск, Рогачев с последующим окружением всей группировки советских войск, находящихся к западу от линии рек Западная Двина и Днепр. Однако Верховное командование вермахта отклонило эти предложения как авантюристичные и решило «ограничиться» окружением войск Западного фронта со смыканием немецких танковых клиньев в районе Минска.
В составе ГА «Центр» насчитывалось 31 пехотная, 9 танковых, 1 кавалерийская и 7 «расчётных» (с учётом отдельных моторизованных частей и соединений ваффен-СС) моторизованных дивизий. Формально говоря, численное превосходство вермахта было весьма скромным – 48 немецких дивизий против 43 советских (две кавдивизии Красной Армии учтены здесь как одна «расчётная дивизия»). На стороне наступающих (вермахта) не было и количественного превосходства в танках. Так, в составе четырёх мехкорпусов Западного фронта (т.е. не считая формирующиеся 17-й и 20-й МК, не считая танковые полки кавалерийских дивизий и сотни лёгких плавающих танков в составе стрелковых дивизий) было 2345 танков, а на вооружении танковых дивизий ГА «Центр» числилось суммарно 1936 танков (к этому числу следует также добавить порядка 280 САУ разных типов в составе отдельных дивизионов «штурмовых орудий» и самоходных «истребителей танков»).
В такой ситуации исход оборонительной операции в Белоруссии (если принимать во внимание лишь военно-оперативные соображения, оставляя за скобками всё остальное) определялся главным образом двумя факторами.
Во-первых, способностью частей и соединений первого оперативного эшелона Западного фронта задержать, опираясь на естественные (реки Буг, Бебжа, Неман) и рукотворные (порядка 500 дотов Гродненского, Осовецкого, Замбровского и Брестского укрепрайонов) оборонительные рубежи, наступление численно превосходящих сил противника на 3 – 4 дня.
Это позволило бы завершить основную часть мобилизационных мероприятий (плановые – разумеется, полностью сорванные в реальности – сроки отмобилизования составляли 1 – 2 дня для стрелковых дивизий, 3 – 5 дней для танковых и моторизованных), доукомплектовать войска приписным составом и автотранспортом, а также значительно уплотнить оборону за счёт выхода к фронту 11 свежих стрелковых дивизий «второго эшелона». С точки зрения советских уставов того времени (ПУ-39) оборона против численно превосходящих сил противника
Во-вторых, способностью 6-го мехкорпуса нанести мощный контрудар. Этот практически полностью укомплектованный мехкорпус дислоцировался в районе Белостока (т.е. в самом центре «выступа») и ещё до начала боевых действий получил 1131 танк (в том числе 452 новейших Т-34 и KB), 294 трактора/тягача, 4779 автомашин и 1042 мотоцикла. Вероятно, самым многообещающим мог бы стать удар 6-го МК по направлению на Варшаву, до которой от тогдашней западной границы оставалось менее 100 км по шоссе.
В Варшаве находился штаб ГА «Центр», важнейшие базы тылового снабжения, крупный железнодорожный узел. Остановить этот удар противнику было, по сути дела, нечем. Решительно массируя силы на направлениях главного удара (т.е. у оснований «белостокского выступа»), немецкое командование с неизбежностью ослабило центр своего оперативного построения, где 10 вытянутых «в нитку» пехотных дивизий прикрывали участок границы протяжённостью в 150 км. По всем канонам военной науки выдержать сосредоточенный удар тысячи танков такая «нитка» не могла.
В реальности возможность нанесения контрудара по линии Белосток – Варшава даже не обсуждалась (по крайней мере, об этом ничего не известно – ни из документов, ни из мемуарной литературы). 6-й мехкорпус был направлен сначала на юг, к Вельску, а затем – в прямо противоположном направлении, на Гродно. Фактически контрудар конно-механизированной группы Западного фронта (6-й и 11-й мехкорпуса, 6-й кавкорпус) свёлся к разрозненным и неуверенным попыткам остановить продвижение немецкой пехоты в районе южнее Гродно (у местечек Сидра, Кузница, Индура), которые противник оценил как «отдельные атаки (по 10 – 20танков) местного значения». (182)
Вечером 25 июня командование Западного фронта отдало приказ об общем отходе на линию Лида – Слоним – Пинск, однако для деморализованных и уже практически неуправляемых войск этот приказ послужил лишь толчком к началу беспорядочного отступления. 26 июня командующий Группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Ф. Бок записывает в своём дневнике: «Противник демонстрирует признаки полной дезорганизации». (183) В тот же день в донесении штаба 9-й армии вермахта появляется следующая фраза: «Обнаружение в лесах неповреждённых танков без экипажей позволяет сделать вывод о том, что они [экипажи] ожидают в надёжных укрытиях момента для нападения». (184) Фантазии немецких генералов не хватило на то, чтобы предположить другую причину появления на обочинах лесных дорог брошенных танков…
27 – 28 июня немецкие «танковые клинья» сомкнулись у Минска. В полосе Белосток – Минск возник гигантский (площадью порядка 60 тыс. кв. км, что чуть меньше территории Бельгии и Голландии, вместе взятых) «котёл» окружения. 1 июля утреннее донесение штаба 4-й армии вермахта констатировало: «Упорные бои продолжаются только под Зельвой, в других районах противник оказывал незначительное сопротивление, отчасти наблюдались признаки полной его деморализации. Количество пленных и трофеев увеличивается, общее их число пока трудно установить». (185) 3 июля в оперативной сводке штаба Группы армий «Центр» были приведены следующие цифры: «На сегодня взято в плен, уничтожено или захвачено: 116 тыс. военнопленных, 1505 орудий, 1964 танка, 327 самолётов. Количество их всё увеличивается. Другие трофеи учёту не поддаются. По неполным данным, потери 4-й и 9-й армий, 3-й танковой группы составляют: 2876 убитых, 7514 раненых, 965 пропавших без вести». (186)