Другая хронология катастрофы 1941. Падение «сталинских соколов»
Шрифт:
К 5 июля в документах штаба ГА «Центр» число пленных возрастает до 217 тысяч. (187) В итоговом донесении штаба ГА «Центр», составленном в конце сентября 1941 года, утверждается, что в районе Белосток – Минск было уничтожено или захвачено 3188 танков, 1830 орудий, взято в плен 338,5 тыс. человек. (188) Эти цифры вполне согласуются с общеизвестными оценками советских историков, в соответствии с которыми безвозвратные потери (убитые плюс пропавшие без вести) личного состава Западного фронта к 9 июля составили 341 тыс. человек, а учтённое количество раненых составило 77 тыс. человек. (189) Принимая во внимание обычное для войн 20-го столетия соотношение числа убитых и раненых как 1 к 3, а также тот факт, что потери противника в этой операции оказались в десятки раз меньшими, предположение о том, что безвозвратные потери войск Западного фронта состояли
Следует также признать, что использование применительно к истории разгрома Западного фронта в июне 1941 года таких выражений, как «кольцо окружения» или «танковые клинья противника», является не более чем уступкой инерции сложившейся традиции.
Немецкие танковые колонны, прошедшие 300 – 350 км по «дорогам-ущельям», зажатым в чаще белорусских лесов и болот, представляли собой уже не «клинья», а скорее «тонкие стальные нити». Остриё одной из таких «нитей» (вероятно, речь идёт о передовых отрядах 7-й немецкой танковой дивизии), судя по донесению начальника гарнизона гор. Борисов от 28 июня 1941 г., находилось в следующем состоянии: «Непосредственно против р. Березина крупных частей противника нет. Действуют по основным магистралям отдельные танковые отряды с охранением от них в виде отдельных дозоров (чаще танкеток) силою от отделения до взвода». (190) Форсирование стратегически важного рубежа реки Березина в районе г. Бобруйск было осуществлено 3-й танковой дивизией вермахта такими силами (доклад командира 47-го стрелкового корпуса генерал-майора Поветкина): «29.6.41 г. в 11 часов 30минут в районе Шатково переправились 4 танка противника. В районе железнодорожного моста Бобруйск и Доманово также переправился противник неустановленной численности. В это же время подходили к переправе у Шатково до 11 машин с мотопехотой и до 5 танков…» (191)
Ничего подобного той линии фронта, которая была, например, создана в ноябре 42-го года вокруг окружённой у Сталинграда 6-й армии вермахта, в Белоруссии немцы создать не могли (строго говоря, даже и не пытались). Только внешний восточный обвод Минского «котла» имел длину более 550 км. Для построения обороны на фронте такой протяжённости по советским уставам (ПУ-39) требовалось порядка 120 – 160 стрелковых полков, а в составе 9 танковых и 6 моторизованных дивизий ГА «Центр» даже арифметически насчитывалось всего лишь 36 мотопехотных полков. Практически же некоторые мотопехотные части действовали внутри «котла», а 3-я и 4-я танковые дивизии, наступавшие на Бобруйск – Рогачев, находились, по сути дела, за пределами «котла». При такой плотности оперативного построения предотвратить прорыв окружённых – если бы он был организован и настойчиво проведён (да ещё и поддержан деблокирующим ударом с востока) – по всем канонам военной науки немцы не могли.
Тут стоит напомнить, что в июне 1944 г. в ходе операции «Багратион» Красная Армия для разгрома немецкой ГА «Центр» на той же самой местности и почти в тех же географических границах использовала силы четырёх фронтов в составе 156 стрелковых и 12 кавалерийских дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов, 18 отдельных танковых бригад общей численностью 2,3 млн человек. (192) Однако и при такой концентрации войск создать «котёл окружения» хотя бы сопоставимого с июнем 41-го геометрического размера (не говоря уже о численности окружённых и пленённых войск противника) не удалось.
Наконец, необходимо принять во внимание, что «окружение» Западного фронта произошло на местности, переполненной складами с горючим и боеприпасами [10] . Накануне войны в западных приграничных округах были накоплены огромные запасы материальных средств ведения войны – от авиабензина до индивидуальных перевязочных пакетов в количестве 40 миллионов штук. Эти запасы были рассчитаны на обеспечение боевых действий не только войск приграничных округов (будущих фронтов), но и соединений Второго стратегического эшелона, и не на одну неделю, а на несколько месяцев.
10
Строго говоря, боевые действия в условиях окружения (речь здесь не идёт про взвод разведчиков, окружённых на простреливаемой в любой точке лесной поляне) отличаются от «неокружения» именно тем, что окружённая группировка лишается возможности
Так, на территории Западного ОВО было сосредоточено 264 тыс. тонн горючего – и это при том, что полная заправка одного мехкорпуса весила «всего лишь» 1,2 тыс. тонн. К 29 июня на занятой противником территории округа (т.е. в полосе от границы до р. Березина) находилось более 60 крупных складов, в том числе 10 артиллерийских, 25 горючего, 14 продовольственных. Всего же на всех окружных складах Западного ОВО (о чём ещё в августе 1966 г. «Военно-исторический журнал» имел неосторожность сообщить читателям) было накоплено «6700 вагонов боеприпасов различных видов».
Много ли это? В 1944 году, проводя грандиозные наступательные операции, Красная Армия расходовала в среднем 9254 вагона боеприпасов в месяц. Вся Красная Армия на всём огромном протяжении советско-германского фронта. Что же касается одного Западного фронта, то с марта 1943 г. по март 1944 г. он израсходовал 16 661 вагон боеприпасов, т.е. порядка 1400 вагонов в месяц. К 22 июня 1941 г. в пяти западных приграничных округах было сосредоточено 27 млн. артиллерийских выстрелов (не считая миномётных), что примерно соответствует фактическому пятимесячному расходу всей действующей армии в 1944 – 1945 годах. (193) Неужели летом 41-го их не хватило на две недели?
Ответ на этот вполне риторический вопрос очевиден. Вместе с немецкими танковыми клиньями (и часто значительно обгоняя их) катилась волна нарастающего хаоса, паники и дезорганизации. Именно эта «волна» захлестнула огромное пространство т.н. «котла окружения» и привела в конечном и очень скором итоге к исчезновению войск Западного фронта как организованной вооружённой силы.
В достижение такого результата свой огромный вклад внесла немецкая авиация. Растянувшиеся на многие километры колонны отступающих советских войск, огромные людские толпы у мостов и переправ стали объектами безжалостных, безостановочных ударов с воздуха. Впервые за многовековую историю истребления людьми друг друга убежать от наступающего противника стало невозможно в принципе, смерть, падающая с неба, настигала везде, и этот страшный факт окончательно парализовал способность и волю к сопротивлению. «От постоянной и жестокой бомбардировки пехота деморализована и упорства в обороне не проявляет… Основные потери и, главное, паника наносится авиацией противника, которая работает всё время на бреющих полётах почти безнаказанно… Высланные на фронт сводные батальоны с началом миномётной и авиационной подготовки [противника] удержать невозможно» – подобные этим отрывки из документов июня 41-го можно цитировать до бесконечности…
Так же как и группировка моторизованных наземных войск, наличные силы 2-го Воздушного флота Люфтваффе были разделены примерно поровну и сосредоточены у северного и южного оснований «белостокского выступа», при этом в центре оперативного построения, у «острия выступа», зияла огромная пустота (см. Карту № 4). Как и на других участках Восточного фронта, части и соединения 2-го В.ф. перебазировались на аэродромы в приграничной с СССР полосе в последние 5 – 10 дней до начала вторжения; многие авиагруппы вплоть до последнего момента вели боевые действия в небе над Средиземным морем, Северной Африкой и Ла-Маншем.
Естественным следствием этого был низкий уровень укомплектованности и боеготовности матчасти. Так, например, в трёх авиагруппах 53-й бомбардировочной эскадры (2-й авиакорпус, южный фланг ГА «Центр») при штатной численности в 120 самолётов реально числилось 80 He-111, из которых в боеготовом состоянии на 22 июня 1941 г. находилось лишь 50 единиц. Не многим лучше обстояли дела на северном фланге (8-й авиакорпус), где в составе двух групп бомбардировочной эскадры KG-2 числилось всего 42 боеготовых самолёта, и это были «Дорнье» Do-17Z, такие же «новейшие» разработки середины 30-х годов, как и «Хейнкели» в 53-й эскадре.