Другая империя

Жуков Георгий Егорыч

Дальше Михаил достал из другой папки воспоминания АМ:

"Во время моих частых бесед с Никки, я просил его сделать что-нибудь для развития нашего коммерческого флота и улучшения русских торговых портов. Я предложил, чтобы Государь создал особое управление торгового мореплавания, изъяв эту важную отрасль государственной жизни из ведения Министерства Финансов. Государь наконец решил, что я буду начальником главного управления торгового мореплавания на правах министра. 6 декабря 1902 г. я был произведен в контр-адмиралы и, по своей новой должности, занял место в совете министров, как самый молодой член правительства в истории Империи. До этого дня я был в самых дружественных отношениях с министром финансов С.Ю. Витте. Он был ко мне расположен, а мне нравилась широта его взглядов и оригинальность методов управления. Мы часто с ним виделись и вели продолжительные беседы. Все это внезапно оборвалось в день моего назначения. Созвучие слова порты с русским простонародным выражением, изображающим известную часть мужского гардероба,

дало повод столичным острякам говорить, что Великий Князь Александр Михайлович снял с Витте порты. Как это ни странно, но этот выдающийся человек пал жертвой собственной боязни сделаться смешным. Еще несколько бойких статей в столичных газетах на ту же тему, и Витте начал ненавидеть меня. Я думаю, что, если бы Витте имел возможность объявить мне открытую войну, он чувствовал бы себя лучше. Но необходимость относиться ко мне со всем уважением, которого требовало мое положение Великого Князя, причиняла ему невыразимые страдания. В совете министров он мне никогда не противоречил. Он смотрел на меня с любезной улыбкой, но эта мина никогда не могла скрыть от меня его враждебности. Он боролся со мною всеми тайными способами, которыми располагал министр финансов. Он представлял Государю один доклад за другим, жалуясь на непосильные тяготы, которые обременяли русский бюджет дорогостоящие начинания начальника главного управления портов и торгового мореплавания. В газетах начали появляться статьи, инспирированные Витте, с резкой критикой по адресу моего ведомства. Остальные члены совета министров, за исключением военного и морского министров, сплотились вокруг своего всесильного коллеги и разделяли его ненависть к втершемуся в их среду Великому Князю. На мою долю выпадала тяжелая борьба. Мне пришлось бы вести ее одному, если бы не горячая поддержка, оказанная мне теми кругами, которые были заинтересованы в развитии нашей внешней торговли. Мне удалось добиться от нашего тяжелого на подъем правительства, чтобы была организована новая пароходная линия, соединявшая наши южные порты с Персидским заливом и обеспечена значительная субсидия от правительства четырем русским пароходным обществам, которые начали успешно конкурировать с немцами и англичанами. Эта первая моя победа придала мне храбрости, и я мог приступить к осуществлению моего десятилетнего плана, который устанавливал бюджет нашего торгового мореплавания на десять лет вперед и страховал русских пароходовладельцев от изменчивости настроений в среде совета министров. Между тем проблема развития нашей нефтяной промышленности требовала от нас новых усилий. Я предложил Государю, чтобы наше правительство создало общество для эксплуатации нефтяных промыслов, находившихся в Баку. Мне без особого труда удалось доказать, что прибыль, полученная от продажи нефтяных продуктов, легко покроет расходы по осуществлению широкой программы коммерческого судостроения и даже даст значительный излишек для различных усовершенствований. Это простое и вполне логическое предложение вызвало бурю протестов. Меня обвиняли в желании втянуть императорское правительство в спекуляцию. Про меня говорили, что я социалист, разрушитель основ, враг священных прерогатив частного предпринимателя и т. д. Большинство министров было против меня. Нефтеносные земли были проданы за бесценок предприимчивым армянам. Тот, кто знает довоенную ценность предприятий армянского треста в Баку, поймет, какие громадные суммы были потеряны для русского государственного казначейства безвозвратно.

.....военный министр генерал Куропаткин недавно произвел инспекторский смотр наших азиатских владений. Конечно, он возвратился из командировки и доложил, что все обстоит благополучно. Если ему можно было верить, то наше положение на Дальнем Востоке представлялось совершенно неуязвимым. Японская армия не являлась для нас серьезной угрозой, продуктом пылкого воображения британских агентов. Порт-Артур мог выдержать десятилетнюю осаду. Наш флот покажет микадо, где раки зимуют. А наши фортификационные сооружения, воздвигнутые нами на Кинджоуском перешейке, были положительно неприступны. Не было никакой возможности спорить с этим слепым человеком. Я спокойно выслушал его доклад, с нетерпением ожидая, когда он его окончит чтобы немедленно ехать в Царское Село. К черту церемонии! думал я по дороге к Никки: русский Царь должен знать всю правду! Я начал с того, что попросил Никки отнестись серьезно ко всему тому, что я буду говорить.
– Куропаткин или взбалмошный идиот, или безумец, или же и то, и другое вместе. Здравомыслящий человек не может сомневаться в прекрасных боевых качествах японской армии. Порт-Артур был очень хорош, как крепость, при старой артиллерии, но пред атакой современных дальнобойных орудий он не устоит. То же самое следует сказать относительно наших Кинджоуских укреплений. Японцы снесут их, как карточный домик. Остается наш флот. Позволю себе сказать, что в прошлом году, во время нашей морской игры в Морском Училище, я играл на стороне японцев и, хотя я не обладаю опытом адмиралов микадо, я разбил русский флот и сделал успешную вылазку у Порт-Артурских фортов.
– Что дает тебе основание думать, Сандро, что ты более компетентен в оценке вооруженных сил Японии, чем один из наших лучших военачальников?
– с оттенком сарказма спросил меня Государь.
– Мое знание японцев, Никки. Я изучал их армию не из окон салон-вагона и не за столом канцелярии военного министерства. Я жил в Японии в течение двух лет. Я наблюдал японцев ежедневно, встречаясь с самыми разнообразными слоями общества. Смейся, если хочешь, но Япония - это нация великолепных солдат. Куропаткин же готовится к войне с Германией и Австрией, поэтому даже не пытается видеть противные его мнению факты.

Никки пожал плечами.
– Русский Император не имеет права противопоставлять мнение своего зятя мнению общепризнанных авторитетов. Я вернулся к себе, дав себе слово никогда не давать более советов. Но когда Витте собрался на ДВ, пригласив меня и представив свою идею, я все же решил присоединиться, как для фронды Витте, так и для полезности государственных дел."

Михаил вспомнил, как тогда в рамках сложных переговоров удалось убедить китайцев.

Витте в неформальных беседах объяснил, что Россия все равно не уйдет из Маньчжурии, но Китай может, пользуясь экономическими аргументами, без потери лица уступить спорные территории. В крайнем случае можно объявить об автономии Монголии, включающей Джунгарию и Северную Маньчжурию, с последующим российским протекторатом.

Вдобавок Китай получит защиту с востока от агрессивных японцев, а Россия и Китай смогут восстановить дух и букву русско-китайской союзной конвенции 1896 г., за которую ратовал Витте, получив защиту династии при возможных революциях. Также Россия убеждала, что Япония не начнет войну, которая принесет разорение в Маньчжурию, если у русских будет законное право здесь находиться, откуда следует и возможность законно разместить более крупные силы, чем сейчас.

В противном случае весьма вероятная русско-японская война приведет, в случае победы Японии, к отторжению всей Маньчжурии. В случае же победы России и размещения вплоть до полумиллионной армии партия экспансионистов приложит все усилия, чтобы также не уходить из всей Маньчжурии.

В личных переговорах Витте, да и Михаил, дали гарантии под свою личную ответственность, что приложит все силы для возвращения Ляодуна Китаю по мере снижения напряженности с Японией и Великобританией.

Также в ходе поездки Витте изучил торговые и промышленные возможности приобретенных территорий, положив начало инициативе промышленной разработки Фушуньских угольных копей (до 180 млн. пудов добычи каменного, коксующегося угля и горючего сланца на экспорт и для использования в русской Маньчжурии), железной руды в Аньшане на экспорт и для собственных заводов.

В рамках встречи с наместником Алексеевым мы выслушали слезные просьбы о скорейшем усилении тихоокеанского флота идущими на Дальний Восток кораблями (Ослябя, Аврора, Дмитрий Донской, Алмаз), после чего была послана телеграмма для ускорения их перехода без миноносцев (которые могли дойти с транспортами) на ДВ.

Алексеев сперва настороженно воспринял идею о приобретении части Маньчжурии и оставлении в будущем Ляодуна, но по ходу переговоров полностью поддержал ее. Любой худой мир на подведомственной территории в его правление наместником показался лучшим выбором, даже с появлением внешнеполитических осложнений, которые предстояло решать уже в Петербурге. Принуждение Китая к уступке части Маньчжурии по сути ничем не отличалось от такого же отторжения Ляодуна в 1898.

Глава 6. Собственные мемуары Михаила

По образцу Витте и АМ Михаил тоже писал свои мемуары, но в виде кратких записок о мыслях и событиях:

"С отправкой дополнительных войск без мобилизации возникли проблемы, несмотря на влияние Витте, меня и АГ но для укрепления крепостей и демонстрации серьезности намерений удалось передать на ДВ около 1000 пулеметов, 1000 устаревших 87-мм орудий, все горные орудия Барановского (плюс конные + флотские десантные) и горного орудия Круппа образца 1883.

После объявления аннексии Манчьжурии, в ответ на что китайцы признали долг перед Россией несуществующим, мы с Витте проследовали через Корею, где отметили доминирование японцев и их поведение как у себя дома, в Японию, где попытались провести переговоры с учетом изменившейся обстановки.

В Корее тем временем японцы утверждались, контролируя от имени корейского правительства постройку железных дорог через весь полуостров, выкупив концессии у французов на линии Сеула до Вонсана и из Сеула в Уиджу (граница с Китаем). Французы отказались от концессии из Сеула в Уиджу (граница с Китаем) в 1899 году, а корейское правительство, в свою очередь, основало Северо-Западное железнодорожное бюро и согласилось финансировать строительство железной дороги до Уиджу при поддержке Франции. 8 мая 1902 г. началось строительство этой линии под названием Северо-Западная железная дорога от Сеула до Уйджу через Кэсон и Пхеньян, которое должно было завершиться в 1905 г. под наблюдением японских военных. 8 сентября 1898 года корейское правительство предоставило японской компании концессию на железнодорожное сообщение Сеула и Пусана. Японское правительство в 1901 году основало Сеульско-Пусанскую железнодорожную корпорацию для наблюдения за строительством, однако из-за задержек японское правительство взяло на себя прямой контроль над проектом в 1903 году. Строительство длилось с 21 августа 1901 года и должно было завершиться в конце декабря 1904 года. Явно эта и другие железнодорожные линии строились японскими компаниями и японскими военными для облегчения передвижения японских войск через Корейский полуостров для русско-японской войны.

Японцы, в противоположность ожиданиям Витте, не только не смирились с приобретением Россией Маньчжурии, но демонстрацией морского парада и сухопутных учений дали понять о готовности защищать свое влияние в Корее и на ДВ силой.

По приходу эскадры Вирениуса Порт-Артурская гавань оказалась переполнена сверх меры. Поэтому в ранее выработанная доктрина действий была слегка изменена. Флот был рассредоточен на зимний период. Владивостокская эскадра была усилена передислоцированными 23-узловыми бронепалубными крейсерами Богатырь, Аскольд, Боярин, Новик, для действия в Японском море в авангарде броненосных крейсеров. К ним относился и Варяг с частично неисправными котлами, вставший на ремонт. Также во Владивостоке оказались вспомогательные крейсера Ангара и Лена и корабли Сибирской военной флотилии. Оставление Россией Мозампо отражало готовность к уступкам по корейскому вопросу, хотя японцы рассудили о скором начале боевых действий.