Другая сторона Эвереста
Шрифт:
Когда мы перешагнули через ноги погибшего, чтобы продолжить свой путь по гребню, мы пересекли невидимую линию на снегу и в нашем собственном сознании. Высота — невидимый убийца. Человеческая жизнь не зависит от её обладателя в «зоне смерти», и, переступив через труп, мы приняли осознанное решение двигаться дальше. Мертвое тело напоминало нам, что отныне мы вверяем свою жизнь нашему снаряжению, нашей силе и нашей удаче.
У меня было непреодолимое чувство, что индиец находился в полной гармонии с этим местом, и мы, живые, были здесь оккупантами. Всё, что выше 8000 метров принадлежит смерти, потому что выше человеческая жизнь не может
Наш подъём по гребню продолжался.
К 7-00 мы подошли к первой ступени. Она была выше, около двадцати метров, и сложнее, чем я себе представлял. Затененная большой скалой второй ступени, она производила впечатление незначительного препятствия, но глядя на неё снизу сквозь лыжные очки, покрывающиеся морозной пленкой, эта ступень выглядела обескураживающее.
Сиять кошки, чтобы приспособиться к изменившимся условиям, не представлялось возможным, так как это привело бы к обморожению пальцев (было около -37 °C) и отняло бы много времени. Три шерпа ушли вперед, и я последовал за ними. Примерно через три метра маршрут перешел в заполненную льдом трещину, расположенную в левой части скалы. Затем мы шли траверсом но скальной полке, и далее предстояло вскарабкаться между двумя округлыми глыбами. Я поставил передний зуб кошки в крошечную трещину и медленно выжался на нём всем весом, полагаясь на незначительную зацепку.
Затем остановившись на минутку, чтобы восстановить дыхание после тяжелой работы, я столкнулся с проблемой.
Лазание требовало тонкого балансирования, что я легко мог бы сделать на равнине. Здесь же, на высоте, в одеждах, сковывающих движение, и вдобавок ощущая пропасть под ногами, где наказанием за ошибку был бы полет на 2500 метров вниз по северному склону, задача становилась эпохальной.
Я прощёлкнул жумар повыше к лучшей, на мой взгляд, из верёвок, обманчиво свисающих вокруг. Это давало чувство защиты при падении, но скорее чисто психологически, нежели реально. В действительности, при падении неудачливый альпинист повис бы, беспомощно качаясь в воздухе, под нависающим карнизом. Если, конечно, верёвка выдержала бы.
Я перекинул ногу через гладкий край гребня и поставил её на зацепку, к счастью, оказавшуюся на той стороне. Я должен был почувствовать её надежность на ощупь, так как нога была вне поля моего зрения.
Моя левая рука инстинктивно поползла вверх, ища зацепку. Опробовав зацепку, я пустил камень размером с пачку сигарет вниз по северному склону.
Немногие люди могут представить, что Эверест — это разрушенная гора. Он выглядит так, как будто сделан из гранита, но в действительности на любой высоте, состоит из рыхлого известняка — худшей породы для лазания. Ухватившись за выступ над головой, я перенес вес моего тела на невидимую опору и перевалился на другую сторону
Лакра уже поджидал здесь. Он поднял большой палец вверх, я ответил тем же. Очередное препятствие преодолено. Мы на шаг ближе к вершине.
11
Ветер определенно усиливался, а мы прошли только половину гребня. Надо было поторапливаться. Поток из ледяных кристаллов со стены Канчунг вздымался все сильнее, и этот факт нельзя было игнорировать. Когда мы останавливались, чтобы восстановить дыхание, я смотрел
Я был так увлечен восхождением, что совсем забыл о своей камере. Крошечный «Олимпус» был снаряжен новейшими литиевыми батарейками и полной кассетой пленки. Скосив глаз в видоискатель, я отснял пару пейзажей впереди и одни раз Ала.
В некоторых местах маршрут выводил нас прямо на острый как нож гребень. Тогда мы стремились идти по льду, чтобы укрыться от порывов ветра. Раньше я не мог представить себе, как ветер может сдуть альпинистов с гребня. Теперь мне это хорошо известно. Один из теоретически возможных вариантов гибели Мэллори и Ирвина, что они были сброшены ветром с гребня на стену Канчунг, возможно, их тела или призраки были где-то поблизости,
От вида одного участка, длиной всего несколько метров, просто волосы встали дыбом. Он представлял собой нависающую глыбу раскрошенного льда, пересеченную трещиной. Шерпы, более легкие и проворные, чем мы, легко проскочили его. У меня же при каждом шаге сердце уходило в пятки в ожидании, что глыба вот-вот сорвется, оставив меня болтаться на стене Канчунг.
Но лёд выдержал.
К 8-30 мы подошли ко второй ступени. Ступень тоже была скальная, но круче и более чем вдвое выше первой. Путей обхода не было, надо было брать её в лоб.
В 1980 [1] году китайская экспедиция закрепила на наиболее трудном участке скалы легкую альпинистскую лестницу. Она была повреждена недавней бурей, и индийские альпинисты и их шерпы закрепили на её месте другую лестницу. Я был уверен в необходимости лестницы. Кто-то может лезть и по лестнице, не так ли? В моем понимании она уменьшала неприступность второй ступени.
Фактически, лестница, о которой я думал, как о доброй помощнице, сама была проблемной.
1
Вероятно, имеется в виду китайская экспедиция 1975 года. — Прим. ред.
У подножья второй ступени случилось два неожиданных события. Мои литровые бутылки с соком, приготовленные с большим трудом из натопленного снега в лагере 6, замерзли полностью, даже бутылка, которую я держал у тела, под пуховкой, стала куском льда. Тогда я не придал этому значения. Позднее я вполне осознал серьёзность этого происшествия.
Ал тоже проверил свои бутылки. Результат был тем же. Теперь ни у кого из нас весь день не будет ни единой капли жидкости. В таком случае более опытные высотники могли бы повернуть назад.
Другой неожиданностью была просьба Ала, который наклонился ко мне и сказал:
— Открой мой рюкзак и установи кислород на четыре литра в минуту. Он повернулся ко мне спиной. Я снял рукавицы, расстегнул застежки рюкзака и добрался до регулятора. Это была трудная кропотливая работа в недрах рюкзака. Я перещёлкнул регулятор до цифры четыре и закрыл рюкзак.
Теперь Ал стал получать вдвое больше кислорода. Я понимал его желание увеличить подачу кислорода перед схваткой со второй ступенью, но даже в этом случае его просьба удивила меня. Мы оба знали об опасности подачи слишком большого количества кислорода. Чем на большее потребление кислорода настраивается ваш организм, тем хуже ему придется, когда он закончится.