Другая точка...зрения
Шрифт:
– Возьмите, это от сердца и от головы.
На заднем сиденье нашлась бутылка воды. Я дотянулась, подала ему.
Он послушно взял лекарство в рот. Запил анальгетик. И теперь держал во рту нитроглицерин. Молча сидел пару минут, откинувшись в кресле, закрыв глаза. Лицо было бледным. Потом он глубоко вздохнул, выпрямился.
– Ну, как Вы? – спросила я.
– Ты ещё здесь? – мужчина удивлённо приподнял брови. Выражение лица стало немного забавным. И уже совсем не было грозным и сердитым. В эту минуту он показался мне даже чуть-чуть симпатичным.
–
– предложила я.
– Ну да! Лечить, так лечить! – усмехнулся он, опять дернув лицом от боли.
Замерзшими пальцами я достала перекись, обильно полила на раны. Он поморщился.
– Больно?
– Нет, приятно, - не то в шутку, не то серьёзно сказал он…
– Сердце как? – я, напротив, была очень серьёзна. С этим шутить нельзя!
– Вроде, отпустило, - он вздохнул, смотрел на меня своим непонятным взглядом.
Странно, но глаза его стали светлеть, лицо приобрело слегка насмешливое выражение. Я копалась в аптечке, искала себе валерьянку в таблетках. Натура я впечатлительная, могу и в истерику впасть, потому вожу с собой эти жёлтенькие таблеточки на всякий случай. Нашла, взяла две штуки, запила водой из той же бутылки. Сидим, молчим.
– Фух, и меня вроде отпустило! – улыбнулась я, посмотрела на него.
Он расстегнулся. Под чёрным пальто обнаружилась полицейская форма.
– Вы из полиции? – удивилась я.
– Да, из Пятницкого ОВД.
Тут уж я не сдержала своё любопытство:
– А тот, что с Вами был, он кто?
Мой собеседник напрягся, желваки на лице заходили, недовольно поморщившись, он всё же коротко ответил:
– Сослуживец.
– И за что он Вас - ТАК?
Целая гамма чувств прошла по его лицу. Он, вероятно, хотел что-то сказать, но сдержался.
Я сочувственно посмотрела на него:
– Понятно! Значит, за всё хорошее, - и саркастически улыбнулась.
Он посмотрел на меня, вдруг улыбнулся, кивнул:
– Точно! – тяжело вздохнул, - Говорили мне: не помогай, врагов наживешь! Так и вышло.
– Блин, мои родные тоже от меня натерпелись: то в долг кому-нибудь денег дам, то лишайного котёнка подберу, то блохастого щенка. Помогаю, как могу.
Он с трудом засмеялся, придерживая левый бок. И, опять, странное дело – показался мне очень даже милым.
– Ой, Вам надо в больницу! С сердцем шутки плохи.
– Ни в какую больницу я не поеду! Мне ещё на работу надо! – неожиданно грозно, начальственным тоном сказал он. От милой улыбки не осталось и следа.
– Какая работа?! У Вас, может быть, предынфарктное состояние, а Вы капризничаете! – строго, в тон ему, ответила я.
– Слышь, ты! Раскомандовалась тут! Домой иди! – он совсем нелюбезно стал выталкивать меня из машины, прогоняя прочь.
Вот, неблагодарный! Я ему помогаю, а он?! Грубиян! На ты уже перешёл…
– Не трогай меня! Я устала, замерзла, пока с тобой тут возилась. Не подойди я к тебе, ты бы сейчас тут у машины кони двинул! И вообще: я тебя сначала за большую
Мой подопечный вдруг отвернулся в сторону, дёрнулся, всхлипнул, беззвучно затрясся всем телом…
========== Часть 2 ==========
Я оторопела. Сидела тихо, как мышка. Потом осмелилась, тронула его за плечо:
– Эй, ты чего? Не расстраивайся так!
А он повернулся ко мне, прикрывая лицо, продолжая трястись. Но, не сдержался, буквально, хрюкнул, и … громко расхохотался!
Вот, я дурочка! Подумала, что ему очень плохо. А он ржёт, как конь!
Я обиженно отвернулась, держа на коленках в руке свои крекеры. Потом, с досады на него, надорвала пакет и начала отчаянно закидывать себе в рот и яростно хрустеть печеньками. Такой дурной у меня характер: чем злей шторм, тем злей аппетит!
Мент, наконец, просмеялся, охая и вытирая слёзы в уголках глаз. Пока он ржал, я чуть половину крекеров не сгрызла! Не прощу ему этого!
А он, совсем уж наглея, выдернул у меня пакетик из рук:
– Эй, ты же меня покормить хотела!- улыбнулся, дружелюбно глядя на меня.
И я опять … растаяла от его улыбки. Пожала плечами:
– Ешь, если голодный!
– С утра ничего не ел, - печально сказал он.
Быстренько умял всё, сунул пустой пакетик в контейнер для мусора, отряхнулся.
– Ладно, поехали! Домой тебя отвезу, после на работу поеду, - миролюбиво сказал он.
Я отнесла аптечку в свой гараж, вернулась.
Сказала ему адрес своей квартиры. Мы поехали. По дороге он подал мне руку, коротко представился:
– Станислав Карпов. Можно Стас.
– Глафира Бартеньева. Можно Фира, - в тон ему представилась я.
Мы тихо-спокойно ехали. Но, вдруг, Стас опять схватился за левый бок.
– Что случилось? Опять?
– Давит, - тихо сказал он и вырубился, выпустив руль из рук. Я испугалась. Благо, народу на шоссе было немного. Ухватилась за руль, выровняла. Но, увы, столкнулась с другой машиной на перекрёстке. Ещё хорошо, что Карпов успел убрать ногу с педали газа…
Нам реально повезло: машина, дёрнувшись от столкновения, выкатилась к обочине и зарылась носом в снежный сугроб. У меня самой сердце зашлось! Я глянула на Карпова: он, потеряв сознание, полулежал на сиденье, откинувшись головой на подголовник. Телефон, как назло, утром я забыла дома. Вот, ведь, досада: даже Скорую не вызвать!
Как подорванная я выскочила из авто, бросилась к пожилой паре, с кем мы столкнулись , стала умолять:
– Помогите, Бога ради! «Скорую» вызовите! Человеку плохо с сердцем! Он без сознания! – указала на безвольно сидящего в машине Стаса. Сама бросилась к Карпову, открыла дверцу с его стороны, стала его тормошить. Пожилой дядька поморщился, вздохнул, вытащил мобильник, вызвал медиков и ДПС. Он, видимо, уже хотел возмутиться на дорожный беспредел, но понял, что сейчас не тот случай.