Другая точка...зрения
Шрифт:
– Попутным, Ира, попутным! Здравствуй, Стас!
Карпов, дёргая желваками, сердито раздувая ноздри, потемневшим взглядом буравил майора. Однако, кивнул, немного хриплым голосом спросил:
– Зачем явился?
Сергей смотрел на него решительно, но без ненависти:
– Поговорить надо, Стас!
– Говори!
– Наедине, желательно, - он выразительно взглянул на Ирину.
Она сначала ошарашенно воззрилась на него, потом смиренно кивнула и вышла из палаты.
Увидев меня, испуганно отшатнулась, держа ручку двери. Поняла, что я подслушиваю разговор, хотела уже прикрыть дверь. Я умоляюще посмотрела на неё, отрицательно мотая головой, чтоб не закрывала плотно. Она всё поняла.
Глухарёв присел на стульчик, взволнованно облизнул губы.
– Ну, я жду! – Стас прищурил глаза, губы сжались в узкую полоску.
– Карпов, прости! – выпалил Глухарёв.
– Че-го?!
– недоверчиво покосился на него Стас.
– Того! Если хочешь, ещё раз повторю: прости! – Сергей смотрел ему прямо в глаза.
Карпов был в смятении. Он хотел выдать какую-нибудь едкую фразочку, но почему-то промолчал, продолжая изучающе разглядывать Глухарёва. Потом усмехнулся чему-то, пожевал губами.
– Тебя Зимина прощенья просить заставила? – в глазах по-прежнему сквозило недоверие.
– Нет, не она. Стас! После нашего разговора там, у гаражей, я к Ире поехал. Про морду соврал, что с отморозками на улице подрался. А потом по НТВ мы с ней тебя в «Скорой» увидели.
Знаешь, я никогда не был, да и не стремился быть твоим другом. Боже упаси!
Карпов иронично ухмыльнулся на эти слова.
Глухарёв продолжал:
– Да, знаю: чистоплюем меня считаешь, добреньким, типа. Скажем так, методы работы у нас с тобой отличаются. Да, даже не в этом дело! К людям мы относимся и видим их по-разному. Карпов, мы с тобой уже сколько на службе - полжизни? И что? Чего добились-то? Нет, я не про звания, заслуги. Даже не про власть и влияние, связи там, нужные. Ни денег, ни семьи нет, а только одна работа, работа бесконечно. У тебя, ладно, хоть деньги есть. Только принесли они тебе счастье? Нет? Вот то-то! Не то и не так мы делаем. Обрыдло всё! Накипело, вот! – Сергей резанул себе ребром ладони под горло, - Наговорил я однажды вечером всё, что думал, да потом, спьяну, в Инет и выложил. Шорох-то поднялся! Ты думал, назло тебе? Да я сам не знаю! Назло себе, наверное! Захотел враз все мосты сжечь, оборвать всё, на хрен. Ментовскую форму носить больше не хотелось!
Карпов внимательно смотрел на него, грудь высоко вздымалась. Он молчал, не перебивая…
– Я только потом понял, что ты такой же, как я. Что и тебе так же хреново. Сестра. Если бы у меня так - не знаю, что бы я делал. Да ещё отдел разваливается. Тут у кого хочешь, крыша поедет.
– Знаешь, Глухарёв, почему я в тебя стрелять не стал? – вдруг спросил Стас.
Сергей сглотнул подступивший к горлу ком:
– Почему?
– Совсем хреново мне тогда было. Когда с Анькой всё случилось, себя виноватым считал. Потом мать с инсультом слегла, с Лёнькой, племянником, неприятности. Всё в себе держал, пружину закручивал. Раньше, хоть, алкоголем всё глушил. А начальником ОВД стал – пить нельзя. Времени бы мне побольше, я бы постарался наладить работу. И тут выходка твоя интернетная! Ты всегда был наравне со мной. Следак опытный, умный. Смелый, если надо. За это я уважаю. Да, крышу мне тогда перемкнуло: посчитал тебя крайним. Ты мне, в сердцах, злые слова сказал. Потому я за ствол схватился, припугнуть хотел. Но, выстрелить в тебя я никогда бы не решился, потому, что ты – товарищ по работе, сослуживец. Не важно какой ты: хороший или плохой . Неважно, как лично я к тебе отношусь. Ты свой. В одной лодке плывём. Худо-бедно - делаем одно дело. Пусть методы разные…
– Стас! За слова эти злые, прости ещё раз! Что с языка срывалось, сейчас не помню даже! Уязвить хотел больнее, потому, что злой был сам. Мне плохо,
Карпов вздохнул. Печально посмотрел на Глухарёва, тихо сказал:
– Ладно! Проехали…
Сергей удивлённо расширил глаза, с надеждой произнёс:
– Стас, это значит, мир?
– Мир, - коротко ответил Стас.
– Знаешь, я , наверное, в отделе останусь. Захаров Ирку уговорил на месяц вернуться в отдел.
– Знаю, она мне говорила.
– Пока ты в больничке наладить там всё, народ вернуть, что разбежался. Помогу ей, чем смогу.
– Ты же уйти хотел? – усмехнулся Карпов.
– Человечек мне один помог всё заново понять и переосмыслить. С другой точки на всё посмотреть. С другой точки зрения, - улыбнулся Сергей.
– Какой человечек? – вскинул брови Карпов.
– Да вон, в коридоре с Иркой стоят, подслушивают! – засмеялся Глухарёв, позвал, - Девочки, заходите уже!
Мы с Ириной зашли…
Пока у мужчин шёл этот напряжённый разговор, мы, замирая и переживая, ловили их каждое слово. Иногда переглядывались. А когда Карпов и Глухарёв пришли к примирению, облегчённо обе вздохнули и радостно улыбнулись друг другу.
Ира Зимина. Я ведь её и не знала до сегодняшнего вечера. Грешным делом, приревновала её к Карпову. Подумала, что подружка его. Хм! А она, оказывается его начальница, и тоже - подполковник! Я сперва не поверила. Потом увидела под больничным халатом погоны с двумя звездочками. И ещё: было у неё в глазах что-то такое… Решительность, что ли? Или командная жилка, я не знаю, как назвать. Может она и грозной, строгой начальницей быть, и хрупкой, нежной женщиной. А как она смотрела на Глухарёва! Я сразу поняла: только влюблённая женщина может ТАК смотреть на своего избранника. Да я сама-то как на Стаса смотрела? Вот-вот! А ведь и его я узнала только вчера.
Глухарёв уступил стульчик Зиминой. Та, улыбнулась ему, присела. Сергей встал позади неё, с необыкновенной нежностью смотрел и любовно поглаживал её по плечу. Выглядели они забавно: он такой большой, высокий и она такая маленькая и хрупкая, по сравнению с ним. С Ирой я почувствовала некое родство душ.
Карпов представил меня своим сослуживцам:
– А это нежное создание – Глафира Бартеньева! Можно – Фира! – он бесцеремонно ухватил меня за руку, когда я подошла к нему, приблизил к себе, заставляя сесть на край кровати, - Фирочка, чего как неродная?
– улыбнулся он мне обворожительной улыбкой. Я, честно сказать, немного растерявшись, села.
С Сергеем и Ирой мы обменялись номерами телефонов. Говорили больше они. Обычно я разговорчивая, а тут из меня клещами каждое слово надо было тянуть. Я или кивала, или отвечала уклончиво, то краснея, то бледнея. А всё дело в том, что Карпов, лежа на спине, сразу придвинулся ко мне почти вплотную. Я своим бедром, а точнее, уже тем, откуда ноги растут, почувствовала как он, под одеялом, прикасается ко мне своим бедром, да ещё и поглаживает. Сами должны понять, что со мной стало твориться! Мама родная! Соблазняет? Да ещё так бессовестно! Я была в изрядном смущении.
Ирина с Сергеем ещё несколько минут побыли, потом загадочно переглянулись и заторопились домой. Я пулей вскочила, найдя предлог - проводить их до двери. Карпов неохотно отпустил мою руку, попрощался с ними. Парочка вышла из палаты. Я проводила их взглядом. Увидела, как в пустом полутёмном коридоре они нежно поцеловались. Ирина вдруг сказала Сергею: «Глухарёв, я тобой горжусь! И очень люблю!» На что он радостно обхватил её, приподнял вверх, так, что её ноги повисли в воздухе. Она негромко взвизгнула, замолотила кулачками по его плечам: