Другая заря (Новый рассвет)
Шрифт:
Но Бэннер понятия не имела, как проживет еще неделю до этого проклятого торжества, что висело у нее над головой.
Вода стала чуть теплой, но Бэннер продолжала в ней лежать. Она заранее вымыла голову в дождевой воде, которую собирала в бочку у задней двери. Перед тем как лечь в ванну, она высоко заколола волосы. Ванна стояла посреди кухни и наполнялась при помощи насоса, установленного в раковине, а горячую воду наливали из чайников, вскипяченных на плите.
Раньше бы Бэннер всю неделю с нетерпением ждала приема. Но сегодня она готовилась к нему без всякой радости. Джейк злился
Чаще всего Бэннер, покатавшись утром на лошади, оставалась дома. Она старалась держаться подальше от ковбоев, не желая навлекать на себя гнев Джейка.
В эту неделю работа на ранчо шла успешно. Пастбище огородили колючей проволокой. Бэннер побелила стены кораля – она работала там, когда мужчины уезжали на целый день.
Но напряженная атмосфера не рассеивалась. Ковбои ее чувствовали. Они думали, что это отголоски истории с гусеницей, и ходили вокруг Джейка на цыпочках. В последние дни невесело было в Сливовом Ручье.
Бэннер лежала в теплой ванне, стараясь успокоить нервы и расслабить натруженные мышцы. Но, если она хочет одеться без спешки, пора вставать. Едва она вышла из ванны, как в заднюю дверь постучали.
Джейк!
– Погоди минуту. – Бэннер накинула халат, запахнула его. Оставляя на полу мокрые следы, прошлепала к двери.
При виде ее у Джейка застыло лицо.
– Что ты делаешь?
– Принимаю ванну, – честно ответила Бэннер.
– Господи! – прошипел он сквозь зубы и оглянулся на троих ковбоев на лошадях, ожидавших его приказа. – Я зашел сказать, что не поеду сегодня на барбекю. Уезжаю с ребятами. За тобой пришлю Ли. И, ради бога, оденься.
– Нет.
– Нет? – вполголоса переспросил Джейк.
– Ты не смотаешься с сегодняшнего приема.
– В субботу вечером я могу делать все, что вздумается.
Прямо за дверью слышался лошадиный храп, поэтому Бэннер тоже заговорила вполголоса, напряженно:
– Мне плевать, что ты будешь делать во все остальные субботние вечера, но сегодня ты едешь на прием.
– С какой стати?
– Потому что, если ты там не появишься, это покажется странным, а я не хочу, чтобы кто-то подумал, что между нами происходит что-то не то, вот с какой.
Джейк долго сердито глядел на Бэннер, от раздражения его рот сжался в тонкую линию. Он бросил через плечо:
– Езжайте. Мне тут нужно обсудить кое-какие дела.
Трое мужчин попрощались. Джейк подождал, пока они отъедут подальше от дома, и повернулся к Бэннер:
– Между нами действительно происходит что-то не то.
Ее взгляд скользнул с его лица на яркий шейный платок. Джейк никогда не появлялся без платка, все ковбои их носили, но ему он особенно шел, даже сейчас, весь покрытый пылью.
– Ты говоришь о той ночи, – тихо произнесла Бэннер.
– Я говорю обо всем. И первый раз в конюшне, и в тот вечер, и каждый раз, когда мы…
Он замолчал, и она снова подняла глаза.
– Когда мы – что?
Настала
Что бы подумала Лидия, если бы застала свою дочь в его объятиях, увидела губы Бэннер возле его губ? Этот вопрос всю неделю преследовал Джейка. Она бы в ужасе вскинула руки. О, он понимал, что Лидия любит его как брата, она отдала бы ему все, что в ее власти. Она бы сделала это для любого из Лэнгстонов.
Но он бы ей совсем не понравился в роли зятя. Он их вполне устраивал как друг, как друг ее и Росса, но как жених дочери?.. Дудки, Джейк слишком хорошо все понимал, чтобы лгать самому себе. Бэннер – их принцесса, а он на принца никак не тянет.
А если бы в момент поцелуя их застукал Росс, то ярость Лидии показалась бы цветочками. Росс убил бы его на месте. Уж он-то знал, какова репутация Джейка в том, что касается женщин. Черт возьми, он сам рассказывал Россу о самых бурных своих похождениях. Они частенько до полуночи за виски и сигарой хохотали над амурными приключениями Джейка. И чем сильнее пьянели, тем непристойнее становились рассказы.
– Если твой дятел, которым ты так гордишься, не отдохнет немного, то скоро потеряет клюв, – сказал однажды Росс, вытирая выступившие от смеха слезы.
– Господь дарует мне смерть от истощения, – ответил Джейк с глупой усмешкой.
Тогда Россу это казалось очень забавным, но, если дело коснется Бэннер, его мнение о репутации Джейка в корне изменится. Захочет ли он, чтобы руки Джейка, испачканные о шлюх, дотрагивались до его дочери? Черта с два. Да он просто олух будет, если не застрелит Джейка.
Самым разумным было бы умыть руки, попрощаться, оседлать Бурана, ускакать подальше и не возвращаться до тех пор, пока не придет известие, что Бэннер благополучно вышла замуж.
Но Джейк не мог заставить себя это сделать.
Слишком уж привязался он к этим местам. Ему была дорога каждая капля пота, которую он пролил на этой земле. Он мечтал, что это ранчо станет таким же цветущим, как Излучина. Ему хотелось вложить в его благоустройство свой труд. Оставить после себя след. Он не хотел бросать дело незаконченным.
С того дня как он убил Клэнси Рассела, он только и делал, что бежал от ответственности. Но такая жизнь не для мужчины – уклоняться от обязанностей и прятаться от серьезных дел. Ему выпал случай, может быть последний, доказать себе, что его жизнь еще может пойти на лад. И он обязан не упустить свой шанс.
Но как ему держаться подальше от девчонки? Особенно если она глядит на него снизу вверх, как сейчас, а глаза ее мечут то зеленые, то золотые искры. После ванны ее кожа влажная, благоухающая. Боже всеблагой, неужели она не понимает, что ее халат прилип к мокрому телу и обрисовывает гордые крепкие груди с острыми сосками, колонны бедер и треугольник между ними, обнажает все, что нужно скрывать любой ценой? Разве не видит, как соблазнительны волосы, небрежно заколотые вверх и наполовину рассыпавшиеся по плечам? Не понимает, как зовут к поцелую губы?