Другая жизнь
Шрифт:
– Может, в следующий раз им придет в голову спросить, не пытаюсь ли я списать клейкую ленту на «расходы по бизнесу»? – Он просто кипел от злости. – Потом они станут требовать номер социальной карты, когда будешь сдавать старую одежду в Армию спасения? Нет! Всеми своими раздражающими вопросами они провоцируют вас на то, чтобы пропустить легитимный расход, который поможет сохранить больше, чем цена какого-нибудь пончика, и вырвать собственные деньги из их вороватых ручек.
Если это одна из мер запугивания, она сработала.
Позволяя в последние несколько месяцев деньгам буквально испаряться из этой комнаты, он уже не обращал внимания, тысячей больше или тысячей меньше уйдет на налоги. Ужины с компанией из Аризоны с обязательным огромным количеством углеводов. Астрономические счета за отопление, поскольку
Он оставил дверь приоткрытой, чтобы следить за тем, что происходит с Глинис, и быть уверенным, что услышит, если она решит встать. Уже второй час ночи, но бессонница началась у нее еще в клинике, это был один из побочных эффектов алимты (или, как предпочитала выражаться Глинис, «специфические эффекты»; это выражение придавало негативным последствиям химиотерапии некоторую театральность). Это. казалось несколько неверным, поскольку еще одним «специфическим эффектом» химии была апатия. Шеп обязательно попытается приободрить Глинис, но не сейчас. Сначала необходимо заняться собой, постараться подавить в себе чувство ожидания окончания того, что только недавно началось.
Целая полка над столом в его кабинете была заставлена тетрадями и блокнотами в твердых корочках, которые он годами заказывал в лондонском «Блэк-эн-Редз» – редкостное постоянство. На каждой фломастером было аккуратно выведено: «Гоа», «Лаос», «Пуэрто-Эскондидо», «Марокко»… Они содержали множество от руки написанных заметок: цены на молоко, масло, хлеб. Примерные расценки на аренду домов с двумя и тремя спальнями. Условия приобретения недвижимости иностранцами. Информация о телефонной связи, электричестве и почтовой службе. В связи с изменениями, произошедшими за последние десять лет, в перечень были включены условия подключения Интернета. Описания крупных городов и окрестностей. Уровень преступности. Погода. Специальные, отдельно стоящие блокноты содержали подробные данные о материалах, необходимых для работы в кузнице, – серебро, припои, флюс, – и расстояние, которое им е Глинис предстояло бы преодолеть, чтобы пополнить запасы ацетилена. После ее возвращения домой работа в мастерской совсем прекратилась, и записей стало меньше, а те редкие, которые он иногда делал, служили лишь для поддержания мифа о том, что она не перестает думать о работе, серьезно относится к статьям в иностранных газетах и журналах, а также время от времени поднимается к себе в мастерскую, чтобы поддерживать связь с тем, что всегда было для нее самым главным в жизни.
Все записи были сделаны только им самим: аккуратным округлым почерком студента-отличника: хвостики букв лихо закручивались близко к линии, каждое слово тщательно выводилось. В его почерке по-прежнему чувствовалось желание школьника угодить учителю, без единой помарки скопировать написанное на доске. Кроме подробных записей, на страницах были и фотографии: органично вписывающиеся в ландшафт пляжные бунгало в Кейптауне, Глинис, позирующая на фоне кучи огненных рамбутанов во Вьетнаме. Гостиничные открытки. Ресторанные меню. Адреса новых друзей, обычно членов небольшой местной общины англоговорящих экспатов, американцев или англичан, готовых оказать им помощь в благоустройстве на новом месте, если таковая потребуется. Они с Глинис, как и написано в катехизисе, были людьми, прагматичными; им требовалось общество лишь собственных детей. Сейчас те знакомства
Поскольку они там так и не побывали, последний блокнот с надписью «Остров Пемба» был почти пуст. В него была лишь вложена распечатка из Интернета, в которой он маркером выделил основные ссылки на туристические сайты с информацией и фотографиями людей, отдыхавших там. От себя он внес только самые общие сведения. Пебма располагается в пятидесяти милях от Занзибара. Является колонией Португалии. На полях выращивают преимущественно гвоздику, но не только, также рис, манго и кокосы. На острове обитают летучие мыши, мангусты, кокосовые крабы и обезьяны гверецы. В национальной кухне преобладают блюда из морепродуктов: осьминогов, королевского горбыля, креветок.
Он никогда не ел горбыля и с удовольствием бы попробовал.
Население острова 300 ООО человек, хотя перепись населения давно не проводилась. Экспатов было немного, в основном они занимались отельным бизнесом. Чем больше он думал о Последующей жизни, тем отчетливее понимал, что у него не возникнет необходимости окружать себя большим количеством «себе подобных», одного приветливого соседа будет вполне достаточно, чтобы при желании поговорить об оставшемся в прошлом мире, своеобразная «тренировка для мозгов». Туристов на острове было немного, поскольку добраться до него было не просто, отчего он еще больше казался Шепу привлекательным. Кроме того, раз на остров сложно попасть, значит, и уехать проблематично.
Он внимательно переписал транскрипции крупных городов, стараясь верно их произносить: Кигомаша, Кинъясини, Кисивани, Чивали и Чапака. Пики, Тумби, Винги, Ниали, Мтпамбили и Мсука. Багамойо – деревня, название которой переводилось как «Старайся сохранить хладнокровие». Ему нравилось ощущение того, что он будет жить в стране, названия населенных пунктов которой его компьютер не понимает, а поэтому всегда подчеркивает красным. Он с удовольствием представлял, как приземлится в аэропорту Чака-Чака. Вспомнил, как делился этим с Глинис и как уже начинал испытывать волнующее ликование от звуков суахили. В прошлом иностранная речь его всегда пугала. Из всех трудностей Последующей жизни его больше всего настораживала необходимость освоить, например, болгарский язык, а еще хуже, возможно, и тайский. Суахили казался ему игрушечным, с множеством смешных повторений, так любят говорить маленькие дети: полеполе, хиви-хиви, асанте кушукуру. Язык не пугал его. Он казался привлекательной игрой.
Тайком выйдя в Интернет, Шеп отложил чековую книжку и покосился на дверь кабинета. Он чуть повернул монитор и направил курсор на ссылку. На экране возник вид чистейшей прозрачной воды. Яркий песок резал глаз. А он был достаточно искушенным знатоком пляжей. Хотя никогда не преклонялся перед их завораживающей белизной. Он отдавал себе отчет, каким песок бывает горячим, каким однообразным; неприятное ощущение высушенной солнцем соли на теле; песок постоянно забивался в волосы, поскрипывал на страницах книги и даже, казалось, проникал в легкие. Вокруг летали стаи мух, но это совсем не значит, что нужно с утра до вечера сидеть закрывшись москитной сеткой. После заката жара спадала, краски становились более глубокими. Было можно разглядеть живность, появляющуюся на пляже после отлива, разноцветных птиц, кокосовых крабов, подобный пейзаж просто не способен надоесть или вызвать тоску, как, например, вид торгового центра в Элмсфорде, штат Нью-Йорк.
– Шепард?
В дверях появилась Глинис, прижимавшая к лицу носовой платок. По рукам текла кровь. От неожиданности Шеп не сразу смог свернуть файл. Несмотря на то что голова была запрокинута, глаза Глинис все же были открыты. Он бы, наверное, меньше смутился, если бы она была абсолютно голой.
– Опять кровь из носа, – сказал он, стараясь отвлечь ее от того, что она могла увидеть. Взяв под локоть, он повел ее по коридору в ванную. Кровь капала на бежевое напольное покрытие. Он не обратил внимания на пятна,* а ведь именно он сейчас занимался хозяйством и именно ему предстояло отчищать кровь, пока она не засохла.