Другие времена
Шрифт:
Умение Дмитрия Дмитриевича слушать располагало Алексея Ивановича к откровенности, к той душевной наготе, которую можно себе позволить только с самым искренним и доверительным другом или совершенно чужим человеком, от которого ты свободен во всех отношениях.
Упоминание Кукуева пробудило в Алексее Ивановиче, увлекшемся сторонними разговорами, давешнее любопытство к своему соседу. Пора было спросить, каким образом ему памятен этот всеми забытый герой.
Да вот только Дмитрий Дмитриевич совершенно не собирался рассказывать случайному попутчику о том, как ему пришлось читать роман про Кукуева и при каких обстоятельствах
Иное дело – читатель.
Какие могут быть секреты от читателя?
Девятнадцатого сентября 197… года, погожим осенним утром, в девять тридцать пять, как было зарегистрировано в журнале дежурного, в приемную начальника Главка БХСС на Садово-Сухаревской, на третьем этаже, а второй этаж занимал Главк «Спецлес», пришла телефонограмма с Огарева, 9, из министерства.
Помощник министра внутренних дел, подполковник Вишневецкий, курировавший борьбу с расхитителями социалистической собственности, вызывал к себе в министерство старшего следователя майора Сергеева со справкой по Усть-Куту. Явиться было предписано в пятнадцать часов ровно, так что времени для подготовки справки хватало с лихвой. Чаще случалось так, что справку нужно было подготовить за час, а то и за полчаса.
Секретарь тут же доложил телефонограмму генералу Перегудову. Тот, разбирая утреннюю почту и расписывая бумаги по управлениям, только кивнул, дескать, понял.
Тяжелой головой и всей осанкой генерал напоминал удачливого борца, еще молодого, лишь недавно сошедшего с борцовского ковра и делающего успешные попытки на новом для себя поприще заведующего спортклубом. Штатский костюм он предпочитал генеральскому. И вовсе не из небрежения высоким званием, напротив, ему как раз нравилось, когда к нему, одетому в цивильное, и непременно с оттенком щегольства, сослуживцы обращались по званию: «Товарищ генерал…»
Перегудов стал в свои нестарые годы генералом как раз в ходе обновления кадрового состава во всех структурах МВД и КГБ, что соответствовало дальновидной политике Центрального Комитета партии и его ленинского Политбюро во главе с Брежневым, Леонидом Ильичем.
– Пусть готовит справку и едет, – сказал генерал и погрузился в бумаги, украшая углы документов резолюциями, исполненными трехцветной американской шариковой ручкой, презент управляющего гостиницей «Россия».
Отпустив секретаря, Перегудов прервал чтение справки по Мурманскому порту, откуда рыба, привезенная на сейнерах из моря, уходила, словно в дырявые тралы, и на минуту задумался, как и полагается большому начальнику, пребывающему на криминальной должности.
«Чего это вдруг этого молодого да новенького вызывают в министерство? Впрочем, Сергеев ведет Усть-Кут… Дело эффектное. Молодец парень!..»
Афера со строительством моста через Лену была открыта лихо, сам министр заочно похвалил Сергеева на коллегии министерства
Самое же примечательное, что эту наглую по всем статьям аферу мог открыть любой внимательный читатель одного из самых массовых журналов, подписывались на который и домохозяйки, и министры.
Сергеев как-то купил в киоске для чтения в метро журнал «Огонек» с привлекательной физиономией счастливого строителя на обложке и тут же прочитал большой репортаж, прославляющий начальника строительно-монтажного управления тов. Шостака, воздвигнувшего чуть ли не в одиночку мост через Лену в Усть-Куте.
Приглядевшись к фотографии на обложке, а герой был снят, естественно, на фоне моста, Сергеев усомнился в том, что… мост построен.
В эту самую пору Сергеев «работал по БАМу», где безуспешно пытался найти четыре эшелона с лесом. По документам они прошли довольно сложным маршрутом, пришли в пункт назначения, были разгружены, что подтверждалось документами, в том числе и об оплате разгрузки, но леса в пункте назначения не оказалось.
Мотаясь как маятник: Москва – Иркутск, Москва – Абакан, Москва – Чита, Сергеев заглянул и в Усть-Кут, где увидел только две фермы непостроенного моста. Одну на левом берегу, другую на правом. На фотографии, сделанной очень умело, они в перспективе как бы переходили одна в другую, перекрывая всю ширину реки.
Сделав бесхитростные любительские снимки своим «Зенитом-С», Сергеев показал сохраненный журнал «Огонек» с приложением своих фотографий начальнику строительного отдела полковнику Малышеву, первым на Садово-Сухаревской пошившим новую полковничью форму с укороченными погончиками последнего образца. Малышев тут же передал фотографии и журнал прямо генералу Перегудову.
На следующий день журнал «Огонек» вернулся в строительный отдел с резолюцией начальника Главка на обложке: «1. Полк. Малышеву. В разработку. 2. Отдел кадров. Майору Сергееву благодарность и пол-оклада». Подпись генерала Перегудова перечеркнула улыбающуюся физиономию чудо-строителя.
«Усть-Кут был делом эффектным. Заслуга Сергеева несомненна, но почему в министерство его вызывают одного, без Малышева? Может быть, какая-нибудь встреча с журналистами, с общественностью, хотят предъявить удачливого сыщика?»
Тут же позвонил на Огарева помощнику министра по связям с прессой и общественностью, бойкому и переполненному до краев анекдотами Сереже Кручине. Поинтересовался, нет ли сегодня каких-нибудь встреч, есть впечатляющий материал. Сережа сказал, что сегодня, слава богу, без гостей, и тут же добавил: «А это специально для тебя. У рыбака наживка кончилась, подобрал щепку, написал на щепке: «Вкуснейший червяк». Забросил. Тут же поклевка. Вытаскивает. На крючке палка, на палке надпись: «Обалденный лещ».
Посмеялись.
Перегудов сделал пометку на календаре: «Сергеев. Огарева, 9» и поставил знак вопроса в аккуратных скобочках.
Без пяти три Сергеев был на Огарева.
Он немало удивился, увидев в вестибюле встречающего его подполковника Вишневецкого.
Помощник министра пожал Сергееву руку и как-то откровенно оценивающим взглядом, чуть откинувшись, оглядел всю его длинную фигуру и с наигранной строгостью произнес: «А ты у нас растешь… Пошли. С тобой хочет министр познакомиться».