Другие времена
Шрифт:
Молодой человек задержался лишь на пять минут в вагоне-ресторане, чтобы заказать столик на ужин, но не вернулся к себе в вагон, а направился в противоположную сторону.
Мимо двери проводницы Сыровой, любезно приглашавшей его войти в тронувшийся вагон на станции Волховстрой, он прошел боком. Не доходя до приоткрытой двери в пятое купе, остановился у окна и принялся задумчиво созерцать мелькающие перелески. Лицо его приобрело мечтательное выражение, а мягкие припухшие
Постояв у окна и налюбовавшись жиденькой порослью колченогих елей, раскиданных по необозримому болоту, мелькающими телеграфными столбами, покосившимися и почерневшими на уличной службе, видимо уже отжившими свой срок, поскольку провода то касались земли, то отсутствовали вовсе, романтик почти невольно оказался напротив приоткрытой двери. Та самая молодая женщина, что подарила его улыбкой на станции Волховстрой, задумчиво смотрела в окно, сострадая тем, кто вынужден жить рядом с железной дорогой и никуда не выбираться из окружения огорода, леса, темных сараев и неприглядного жилища, выстроенного безразличными руками для чужих людей.
Почувствовав, что на нее смотрят, она оглянулась, узнала молодого человека и посмотрела на него вопросительно с робкой улыбкой.
И он ей в ответ улыбнулся не менее робко.
– Извините, вы на Суматре не были? – молодой человек прислонился к дверной притолоке.
– Самотлор, что ли? – переспросила молодая женщина, сумевшая в свои-то годы сохранить географическую невинность.
– Нет-нет… Самотлор это другое. Суматра это остров в Индонезии.
– А что я там забыла? – спросила женщина с кокетливой улыбкой.
– Да и я ничего не забыл, но остров забавный. Там есть, к примеру, племя каро-мотаки, – недавно почерпнутые сведения еще не укоренились в аккуратной небольшой голове, занятой множеством практических знаний, и потому всем известное племя «батаки», «каро-батаки», естественно, стало «мотаки». – Прикольное племя.
Лицо рассказчика стало неподвижным, и молодая женщина готова была испугаться, решив, что молодой человек уйдет и унесет с собой тайну прикольного племени.
– Ну? – с интонацией светской дамы, нетерпеливо и протяжно, произнесла воровка.
– Если разрешите… – знаток дальних стран вошел и, повинуясь приглашающему жесту маленькой ладони, присел на край пустующего дивана, на самый край. И ей понравилось то, что молодой человек присел у двери, давая понять, что свое место он знает и готов, удовлетворив законное любопытство скучающей в одиночестве женщины, немедленно покинуть чужое купе.
– Вы знаете, кто такие свекор и сноха?
– Причем здесь Индонезия?
– Мы от Индонезии ни на шаг, просто сноху и свекра вы знаете.
– Ну, родственники.
– Нынче семьи маленькие, такие слова, как деверь, золовка,
– Не маленькая.
– Так вот, это племя, чтобы между снохой и свекром всегда выдерживали дистанции, чтобы они особенно друг к дружке не приближались, запрещает им разговаривать между собой.
– Совсем?
– Совершенно.
Вовчик замолчал, Наташа молча ждала продолжения и не выдержала.
– Но в семейной жизни всякое бывает, если нужно что-то сказать по делу, предупредить, да хотя бы, к примеру, денег занять.
– Вот тут-то и начинается самое интересное, – рассказчик как-то и для себя незаметно облокотился спиной на стенку, закинул ногу на ногу, расположился довольно основательно. – По обычаю племени каро-мотаки свекор и сноха могут разговаривать только через посредников.
– А если рядом никого нет? В лесу, к примеру.
– Пожалуйста. Встретились в лесу. Свекор говорит: «Сосна, спроси, куда идет моя красавица-сноха?» Та в ответ: «Ель, скажи моему любезному свекру, что я иду на озеро». Свекор: «Береза, скажи моей доброй снохе, что я рад ее встретить». И все в таком духе.
– А дальше? – нетерпеливо воскликнула женщина, ожидая продолжения рассказа, обещающего по ее убеждению, с одной стороны, конец неожиданный, но с другой стороны, легко предсказуемый.
– Скажи мне, окно, почему такая рельефная женщина едет в одиночестве?
– Дверь, скажи любезному молодому человеку, что от меня сбежал попутчик.
– Окно, то есть, дверь, могу ли я поверить своим ушам, что от такой женщины кто-то мог убежать?
– Хорошо пургу гонишь, – наконец не выдержала Наташа и перешла на привычный язык.
– Как-никак в Заполярье едем, надо климату соответствовать.
– Не по сезону пурга.
– Это смотря какая!
Молодые люди беззаботно рассмеялись.
– Коньячку хочешь? – спросила Наташа.
– Хочу, только не привык, чтобы меня девушки угощали. Если позволишь, коньяк мой. – Вовчик извлек из заднего кармана плоскую бутылочку «хенесси».
В ход пошли рюмочки, наворачивающиеся на горло фляжки.
– А теперь давай без лапши. Кто? Откуда? Как зовут? Женат? Сколько деток? Чем кормишься? Романов-то много у тебя было? – весело спросила Наташа, чувствуя свое право на любые вопросы.
Замечено, что женщинам известного рода свойственна особая гордость, которую они и не скрывают, а напротив, предъявляют как готовность в любую минуту удивиться, возмутиться и дать отпор нелепым на их счет предположениям.
Особенно счастливые в блуде возвышаются даже до некоторого величия.