Другой край мира
Шрифт:
Время. С каждым мгновением оно будто замедлялось всё сильнее, вынуждая Аяну встать и ходить по мастерской туда-сюда. Невыносимо... Она спустилась вниз, в зимние спальни, и открыла записи Конды. Он научил её арнайским буквам, но слов она знала пока не так много, и, поискав, нашла некоторые из них среди записей, но это занятие тоже не очень отвлекало.
Мама говорила ей как-то в детстве про закипающую воду. «Пока смотришь, котёл не закипит». Но не думать о Конде было невозможно.
Безысходность и бессмысленность ожидания накрывала
Снаружи, со двора, послышался какой-то шум. Аяна, загораясь внезапной надеждой, запихнула рубашку за пазуху и выскочила из комнаты, пролетела все пятнадцать ступенек и выскочила на крыльцо.
– Верделл! – заорала она. – Наконец-то!
Верделл приехал без шапки, взъерошенный, с каким-то свёртком, верхом на Юшти, рыжей кобылке арем Тосса, и оставил её у ворот. Аяна кинулась к нему на шею и расцеловала в обе щеки, потом стала стряхивать снег с его вихров.
– Э, кирья, с каждым разом приём всё радушнее. Смотри, разбалуешь меня.
– Пойдём, я накормлю тебя! Я так рада видеть тебя! Можно, я снова тебя обниму?
– Только осторожнее, – сказал Верделл, переступая порог. – Оставь что-нибудь моей будущей жене. Я ж благодаря тебе не женат больше.
– Стой здесь. Видишь этот веник? Когда входишь в дом, останавливайся вот тут, где стоишь, и стряхивай снег со штанов. Обувь оставляй внизу, она там просохнет быстрее.
Аяна помогла ему сбить налипший снег со штанов, а потом снова обняла.
– Почему ты так радуешься мне? – спросил он, жуя у очага копчёную рыбу.
– Не знаю. Ты мне нравишься. Ты мне стал как родной. Рассказывай, что делал?
– Мы ездили с киром Кондой и киром Воло к кузнецу. Ну и кобыла у вашего старейшины, на ней можно масло сбивать, так трясёт! А ещё с нами был Таканда. Они там смотрели, какие можно сделать люверсы для парусов. В конце концов кир Воло остался доволен. Взамен мы работали там у кузнеца и ещё у одной женщины, у которой пёс прямо как ваш Рафу и собаки сакихите.
– Калди.
– Да. Она кормила вкусно, но мало, а у кузнеца кормили много, но очень пресно. Я много работал и всё время хотел есть. Ваш кузнец делает хорошие ножи, и он дал мне один взамен моего сломанного. Даром! Представляешь? А где Лойка?
Аяна перегнулась через стол и потрепала его по голове.
– У неё сегодня праздник. Из ворот были следы?
– Я знаю, что у неё день рождения. Я как раз надеялся успеть. Из ворот не было следов, а вот из вашей калитки в конюшне — были.
Аяна вздохнула, разводя руками.
– Тогда остаётся надеяться, что она придёт поесть пирога. Тебе принести ещё что-нибудь?
– Да. Ещё рыбы, пожалуйста. И лепёшек. И сыра, если остался.
– Бедняга, ты совсем оголодал.
Она принесла ему всё, что
– Верделл, жуй лучше, а то живот заболит.
– Не заболит. Я там помогал ковать гвозди, и в конце так проголодался, что даже они мне уже казались вполне съедобными на вид.
– А где Воло и Конда?
– У них какие-то дела в столярном. Как всегда. Воло сказал, к вечеру вернутся. А ещё я был у твоей сестры. Ну, той, которая... – с мечтательным видом помахал он руками в воздухе. – Кира Нэни. Она передала тебе подарок. Вот этот, – показал он на свёрток. – Сказала, кир Конда знает, что это. Кирья, что у вас за дела с киром Воло? Он через слово говорит о тебе.
– Что он говорит? – прищурившись, спросила Аяна.
– Разное. Про твоего жениха. Что у тебя с ним всё на мази.
– Ох ты ж... Верделл, у меня нет жениха. Я не пойму, с чего он вообще это взял, – сказала Аяна, сморщившись и потирая пальцем переносицу. – Это чушь.
Верделл развёл руками.
– Ну, тебе лучше знать. Моя помощь тут нужна? Я поеду обратно к киру Тоссу.
– Да. Помой посуду.
– Ну кирья... – тоненько заныл он, и Аяна рассмеялась.
– Ладно. Так и быть. Я помою.
– Спасибо! – Он обошёл стол и чмокнул её в щёку, и тут же оторопело остановился.
– Это было мило, Верделл, – сказала Аяна со смехом. – Я не ожидала от тебя такого, но это было мило.
– И ты не будешь меня бить?
– За что? За то, что ты меня чмокнул в щёку? Нет, конечно, балбесина. Можешь считать меня своей старшей сестрой.
Он растерянно вышел. Аяна с улыбкой покачала головой. Она помыла посуду, потом отнесла свёрток к себе в комнату и хотела открыть, но почувствовала запах Конды, рванулась к двери - и тут же вспомнила про рубашку.
Аяна отложила сверток и села, гладя мягкую ткань, потом встала, скинула свою рубашку и осторожно надела ту, которую достала из его сундука.
Седа скользнула на её тело, невесомо обволакивая своей гладкостью и тем ароматом, который Аяна чувствовала, утыкаясь в шею Конды по утрам. Волоски на теле мгновенно встали дыбом, сердце забилось чаще. Она медленно упала на кровать. Рубашка обнимала её, как Конда, когда ей было грустно. Она обхватила себя руками за плечи и тихо заплакала. Единственным утешением было то, что вечером он вернётся. Наконец-то вернётся.
48. Сгораю изнутри
После полудня пришли Тамир с Аретом.
– Я вас не видела целую вечность, – сказала Аяна. – Где вы пропадали?
– Мы помогаем морякам с «Фидиндо», – похвастался Арет. – Они столько всего рассказывают!
– Вот бы с ними отправиться куда-нибудь в далёкие края, – мечтательно вздохнул Тамир. – Мама дома?
– Да. Лойка убежала, Аремо ушёл к своей матери. Остальные здесь.
– Мы к маме, – махнул ей Арет.
Они убежали, и Аяна снова зашла к Соле.