Другой край мира
Шрифт:
– Ты не представляешь, как удобно, когда не приходится искать какие-то камни или пни. Просто пару слов, и этот великан уже лежит перед тобой! – восторженно рассказывала Тили, когда они вместе заехали к Ани и Анкану. – А где Коде?
– Ушёл работать, – сказала Ани. – Ты знаешь, что он опять чешется?
– Знаю, – вздохнула Тили. – Я намажу ему руки.
– Тили, а из-за чего он так волнуется? – спросила Аяна. – Может, ему попить «лисий коготок»?
– Да. Я займусь этим. Ты не забыла, что завтра мой праздник рождения?
– Как я могу забыть, если он за три
Праздник Тили был весёлым. Они пели песни, а потом даже немного потанцевали, насколько позволяло пространство мастерской Вагды. Даро смеялся и подпевал, и ни разу не запнулся на сложных словах. Коде пару раз ударился обо что-то макушкой, но, в общем, праздник прошёл очень хорошо.
Ещё один день Аяна провела в учебном дворе. Арем Дэн приехал из верхней деревни, и они с арем Даром рассказывали о том, как важно, чтобы руки были чистыми как до работы, так и после. Потом Аяна вызвалась читать книжку младшим детям, которые ждали родителей, и так увлеклась, что те не хотели уходить домой, когда уже совсем стемнело, и их пришлось уводить уговорами.
Потом пришёл Алгар, и с самого утра сидел в мастерской, и женщины, которые ткали рядом с ней, беззлобно подшучивали над ним, а он делал вид, что обижается, и смеялся. Ещё зашла Лойка и с очень, очень подозрительным видом сказала, что возьмет цветные нитки, а Аяна со смехом разрешила забрать хоть все, но с одним условием: не говорить, кто ей их дал.
Накануне праздника Аяна решила приготовить побольше вкусного. Она проснулась, когда ещё не рассвело, и поставила две кадушки теста. Сола помогала лепить пирожки и смотрела на неё тревожно, но Аяна смеялась.
– Что такое, Сола?
– Ничего. Айи, моя девочка, я заварю тебе успокоительное питьё.
– Зачем? Сола, у меня всё хорошо. У меня завтра праздник!
Сола ничего не сказала, и Аяна упорхнула к себе, и вышивала, напевая себе под нос и качая ногой, до самой темноты, а потом зажгла свечи и вышивала до позднего вечера.
День праздника наконец наступил, и мама пришла к ней в комнату поздравить её.
– Солнышко, хоть ты не убегаешь, как Лойка.
Аяна рассмеялась.
– Вот будет Лойке хотя бы пятнадцать, она тоже не будет убегать. Мама, ты видела Верделла?
– Верделла? Нет. Сказать, чтобы заглянул к тебе?
– Да, пожалуйста!
Аяна спустилась в купальню и тёрла себя до красноты, а волосы вымыла до скрипа. Она сидела и сушила их в комнате, когда зашёл Верделл.
– Ничего себе, какие длинные. А я раньше и не замечал. Прямо как у моей бывшей жены. Только у неё были чёрные.
– Бывшей... Верделл, а что вы делаете, если вдруг муж и жена больше не хотят быть друг с другом?
– Ничего. Они заключили брак, и должны жить вместе. Иногда можно получить разрешение на развод, но это такая головная боль... А у вас?
– А у нас они расходятся и могут найти новые пары.
– Да-а. Кирья, у вас прямо оуран на земле.
– Оуран?
– Место, куда попадают праведники после смерти. Грешники – в лейпон, а праведники – в оуран, где нет места плохому.
– Понятно. Верделл, ты давно видел Лойку?
– Нет. Недавно.
– Но там же холодно.
– Она чуть не с головой накрывается двумя одеялами. Не бойся, я слежу, чтобы она не заболела. Будет совсем не весело, если она сляжет.
– Это уж точно.
Чуть позже пришёл Алгар и принёс большую голову сыра.
– Так себе подарок, я знаю. Но я был уверен, что сыр тебе понравится. Попробуй.
Она попробовала сыр и сказала, что вкуснее ничего в жизни не ела. Алгар обрадовался и пообещал в следующую голову добавить немного трав, чтобы вкус стал ещё интереснее.
Они сидели за праздничными угощениями, Воло даже несколько раз рассмеялся, и Верделл пинал Лойку под столом, отчего она вскрикивала и щипала его, играли до самой темноты в разные игры, а потом пришли Нэни с Мииром.
– Айи, милая, – удивлённо сказала сестра. – Тебе не понравился мой подарок?
Аяна хлопнула себя по лбу. Забыла!
– Прости, Нэни! Я сейчас! – воскликнула она, убегая к себе.
Она зажгла весь свет, растеребила бечёвку, которой был перевязан плотный холст, и ахнула, развернув его.
В свертке лежал прекрасный новый наряд.
Она достала и зажгла ещё шесть свечей, и осторожно развернула ткань. На холсте лежали две рубашки, поплотнее и потоньше, и двое штанов. Она потрогала их кончиками пальцев. Те, что поплотнее, были будто сотканы из смеси седы с шерстью, но шерстью мягкой, совершенно не колючей. Аяна отложила в сторону рубашки и штаны и застыла над кафтаном.
Нэни постаралась на славу. При свете свечей кафтан выглядел великолепно. Ткань переливалась, искрилась и играла, будто гладь моря в свете лун.
Аяна в спешке сбросила с себя одежду, натянула новые штаны, затем рубаху, и посмотрела в зеркало. Штаны были на ладонь выше лодыжки. Ничего себе! Она ещё не носила такие длинные, но ведь Нэни обещала взрослый наряд. Рубашка закрывала колени. Аяна с трепетом подняла кафтан и продела руки в рукава, а дальше он сам скользнул ей на плечи.
Кафтан был длинным, но Нэни сделала по бокам разрезы, и Аяна махнула ногой в сторону, чтобы проверить, насколько в нём удобно. Это движение тут же показалось ей неуместным, и она смутилась. Белые птицы на подоле танцевали, и седа переливалась в свете свечей.
Аяна восхищённо покачала головой и задула их. Как ей мог не понравится этот подарок? Вот бы посмотреть на него при свете дня!
Она пробежала по коридору и выскочила в помещение зимнего очага, где её ждали, но, вбежав туда, наткнулась на спины. Нэни оглянулась, заметила её и похлопала по спине Миира, а он кашлянул, и все обернулись, глядя на неё восхищённо.
Но она не взглянула на них. Её сердце летело вниз, вниз, вниз. У двери с тростью стоял Конда. Он смотрел на неё тёмными глазами, и в животе всё сжалось, а внутри натянулась какая-то невыносимая, мучительно звенящая струна. Аяна сделала небольшой шаг вперёд, потом назад, потом прижала руку к горлу. Рукав кафтана зашуршал, она опустила взгляд и увидела на нём маленькие обтянутые тканью пуговки.