Другой путь. Трилогия

Бондарь Дмитрий Владимирович

Я уже собирался ложиться спать, время приближалось к полуночи, когда в дверь постучал Алекс:

– Сардж, – не входя в комнату, сказал он изза двери, – приперся этот итальянец. Настаивает на встрече.

Я как был – в полосатой пижаме и халате – спустился со второго этажа и вышел к гостю.

Сеньор Паццони стоял посреди гостиной, разглядывая обои на стенах и теребя в руках какойто из журналов, что в были сложены на столе в высокую стопку. В легком светлом плаще и фетровой шляпе, он был похож на героя какогото старинного

чернобелого кино: ни дать ни взять, благородный полицейский явился в бандитское логово выводить погрязших в преступлениях злодеев на чистую воду.

– Бонанотте, сеньор Паццони. Чем обязан? – я старался быть вежливым, хоть мне и не нравилось, когда мешали спать.

– Завтра заканчивается моя командировка, и я улетаю, – сообщил мне итальянец таким тоном, словно ждал, что я начну его упрашивать остаться.

– Увидите Родину, сеньор Паццони, и я вам даже немного завидую. У менято она всегда перед глазами, вспоминать нечего. Нет этого сладкого чувства вернувшейся потери. Оливкимаслины, моцареллатарантелла, пиццалазаньяпаста, темноглазые сеньориты. Я бы сам с вами поехал, мне Италия по душе. Но – дела, будь они неладны! Так чем обязан?

– Вы позволите? – он показал глазами на кресло.

– Конечно, комиссар. Чай? Может быть, немного виски?

Он молча уселся в облюбованное кресло и положил мой журнал себе на колени.

– Не нужно.

– Итак…

– Я знаю, что это вы устроили взрыв в отеле, мистер Саура. Вы и ваш друг Майнце.

Мне стало смешно: так глупо “на пушку” нас еще брать никто не пытался. Алекс, стоявший в дверном проеме, хмыкнул неопределенно.

– У вас есть доказательства? Может быть, мне прямо сейчас написать явку с повинной?

– Вы зря иронизируете. Я найду доказательства. И когда найду – вам будет не до шуток. – Он обхватил голову руками. – Тогда вы ответите за свое преступление.

Я всетаки плеснул в стаканы понемногу бурбона и поставил один перед итальянцем.

– Выпейте, мистер Паццони. Хуже не будет, но может быть, тогда немного спадет ваша необоснованная агрессия? Я не вызываю полицию только по тому, что вы мне чемто симпатичны, мистер Паццони. Может, на дядюшку похожи? Я не желаю вам неприятностей…

Черт! А неприятностито уже произошли!

Сегодня умерла его приемная дочь. Глупая случайность – она проходила мимо злосчастного отеля в момент взрыва и получила два осколка стекла в горло и один в глаз. Одна из целой компании друзей и подружек. Месяц она пролежала в коме и сегодня, когда он звонил в больницу, ему сказали, что соболезнуют…

У меня затряслась рука со стаканом, я одним глотком осушил его. И беспомощно оглянулся на Алекса.

Паццони уныло посмотрел на меня:

– Я найду доказательства, – повторил он. – Ей ведь было всего девятнадцать, понимаешь ты это, сопляк? Всего девятнадцать. Чем она заслужила такое?

Не произнося ни звука, я сел в кресло напротив, хотел чтото сказать, но в горле

одновременно и пересохло, и заворочался тугой комок.

– Кому, комиссар? О чем вы говорите? – вступил в разговор Вязовски, видя, что я слегка “поплыл” от своего прозрения.

– Моей Софии, – на его небритых щеках блеснули влажные дорожки. – Она умерла сегодня. Изза устроенного вами “розыгрыша”. Почему она, мистер Саура? Вы держали ее в своих планах? Почему взрыв произошел в тот миг, когда она проходила мимо?

– Случайность… – я прошептал в стакан, который так и держал у пересохших губ. – Красные бригады…

– Мне уже безразлично, кто это был, мистер Саура, – перебил меня комиссар, – вы, Красные бригады, рука Господа. Я знаю, что вы к этому были причастны, и вы за это ответите. Меня, скорее всего, отстранят от ведения этого дела. Но тем для вас хуже. Тем хуже. Мне уже пора на пенсию и я уйду сам. Теперь я не буду связан условностями и процедурами. Я пришел объявить вам войну, мистер Саура. Либо вы сдадите мне исполнителей, либо остаток своей жизни я буду занят уничтожением вашей.

Он резким движением смахнул со столика стакан с виски и тот, ударившись в стену книжного шкафа, раскололся на части с громким хлопком.

– Пошел вон, – спокойно произнес Вязовски. – В следующий раз, когда пожелаешь увидеть мистера Сауру, озаботься получением ордера от судьи. Проваливай, пока я не решил, что ты нарушил неприкосновенность частной собственности. Бегом.

В его руке, твердой и спокойной, уже обосновался “кирпич с курком” – Ruger Р85.

Паццони, к его чести, не испугался. Он встал, бросил на столик журнал, отряхнул плащ, поправил свою дурацкую шляпу и положил передо мной на столик фотографию:

– Это она, моя Софи. Запомни ее, говнюк.

С этими словами он пошел к двери. На пороге оглянулся и сказал в лучших традициях американского кино:

– Я вернусь.

– В добрый час, – пожелал ему Вязовски и закрыл за итальянцем дверь.

Он сел напротив меня, в то кресло, где только что сидел Паццони, и прямо из горла хлебнул несколько глотков.

– Что произошло? – вытерев рукой с пистолетом тонкий потек по подбородку, спросил Алекс.

В нескольких предложениях я рассказал ему историю комиссара. Вязовски выслушал не перебивая и продолжал молчать, когда я уже закончил.

– Наверное, нужно позвонить Заку? – невпопад спросил я.

– Зачем? Зак умеет воскрешать усопших девиц? Не думаю. Никто не застрахован от случайностей. А они будут всегда. И чем непрофессиональнее исполнители, тем больше таких случайностей.

– Ты бы сделал лучше?

– Я бы не взялся. У меня другой профиль – противоположный.

– Я больше не хочу таких случайностей, Алекс. – Мне стало так тоскливо, что захотелось напиться.

Я протянул руку и Вязовски, понимающе хмыкнув, отдал мне бутылку, в которой еще оставалось чуть больше половины.