Другой путь. Трилогия
Шрифт:
– Прочти на развороте. Вот таким образом доллары стали не американскими, а ФРС – независимой от правительства и Капитолия структуры. Чтобы правительству нельзя было делать всяких глупостей, свой кошелек оно отдало в чужие руки. Вопрос: если от правительства система независима, то от кого зависима? Акционеры ФРС – американские банки. Но вот держи еще документ.
Он положил мне на колени картонную папку с тесемочками – точно такие были у мамы, когда она трудилась бухгалтером в ОРСе. Только там порусски было написано «Дело N___», а здесь красивым шрифтом «RAND Corporation».
– Что это?
– Это отчет об исследовании рынка, заказанном Снайлом этой уважаемой корпорации год назад. Не слышал ее славного имени? Поинтересуйся какнибудь. Интереснейшее
– Да какая разница? Если правительство формирует этот твой комитет трехсот и он же владеет деньгами, то значит, правительство владеет ФРС.
– Возможно. Но разве ты хочешь, чтобы деньгами России владел этот «Комитет трехсот»?
– Как он сможет владеть? В России Центробанк принадлежит государству.
– Пока принадлежит, – Серый задумался. – Чтобы передать его в частные руки нужно совсем немного. Организовать несколько денежных реформ, начать выпускать деньги в необыкновенных количествах – чтобы страна захлебнулась в инфляции и потеряла доверие к деньгам и Правительству. Затем устраиваем газетную шумиху, что независимый Центробанк будет лучше справляться с возложенными на него обязанностями и вуаля! – народные массы желают именно этого. И знаешь что? Его даже передавать в частные руки не станут. Пока не выработаны способы контроля за оперативным управлением – он всецело будет в руках своего главы и его замов. А если еще в норме закона протащить мнимую подконтрольность…
– Как это? – мне показалось, что Серого совсем уже понесло в какието юридические дебри.
– Допустим, пропишем в законе пункт о том, что раз в полгода Председатель Центробанка отчитывается перед Верховным Советом. Но не указываем, каким образом Верховный Совет может воздействовать на этого человека по итогам отчета. И выходит, что ответственность как бы есть, но она не наступает, потому что неизвестна ее мера и орган, уполномоченный на взыскание. Я, к примеру, могу хоть ежедневно отчитываться перед Конгрессом, но сделать они со мной ничего не могут. Понимаешь? Ну еще разбавим закон всякой мелочевкой вроде того, что любые изменения в Законодательстве о Центральном банке могут производиться только с разрешения его главы или экспертного совета при банке – для пущей независимости. Все, круг замкнулся. И теперь нашим банком владеет тот, кто владеет его Председателем Правления. И это не обязательно Президент, Генсек или Предсовмина. А место такое, где отказаться от моментального личного обогащения очень сложно.
– Да ну, придумал ты, Сардж, ерунду какуюто. Так не бывает. Это нелогично и неумно.
Серый меня как будто не слышал, он в три прыжка переместился за стол и принялся изображать какието странные схемы со множеством аббревиатур, понятных только ему.
Через десять минут он оторвался от своего увлекательного занятия. Я успел
– Он прав, – Серый задумчиво смотрел в окошко и чесал висок. – Нам нужно золото. Много золота. И контроль над российским Центробанком, когда он появится. Иначе в кресло Председателя Правления Центробанка пролезет товарищ Геращенко. И сделает государственный банк своей кормушкой! Помнишь, я тебе рассказывал о русских олигархах? Они никто, мелочь пузатая по сравнению с «Гераклом» – так льстиво его будут называть сподвижники. Ктото из русских нуворишей приватизирует нефть, ктото уголь, комуто даже достанется золото и уральские изумруды. А Геращенко приватизирует то, в чем считается лучшим профессионалом – русские деньги. Все. Лет на десять. И будет выдавать стране по своему усмотрению. Нам с тобой такие деятели не нужны. Лучше уж на берегу еще не раз крепко подумать – вопрос очень важный и его пускать на самотек нельзя ни в коем случае. Еще чтото интересное есть?
Я посмотрел на часы – Анька уже бродила гдето часа полтора. Еще столько же у меня наверняка есть.
– Я затеял игру с Эрихом Мильке. По совету Бельфингера.
– Рассказывай, – у Сереги лицо стало пепельносерым.
И еще полчаса я распинался о подробностях своих встреч с немецким министром. О перспективах и надеждах.
– Зак, у меня такое ощущение, что в нашем плане самый непостоянный и неопределенный фактор – это ты, – сказал Фролов после того как я сообщил ему о своем шпионском фиаско. – Не какието зловредины из Вашингтона, а ты, Зак! Трудно было посоветоваться?
За последние годы мой друг испортился. Он превращался в какогото вечно брюзжащего зануду. Поучения, наставления, откровения – надоело до невозможности. Все идет как нужно! Не без шероховатостей, но это и интересно!
– Разве плохо вышло, Сардж? Документы он отдаст, кидать его я изначально не собирался. А потом, когда вывезу его из Германии, он всецело будет в моей власти. Зато представляешь, какие бомбы могут оказаться в его документах? Разве плохо взять за тестикулы какогонибудь голландского бонзу? Я уверен, там будет, чем поживиться!
– Смотри, Зак, не испорти задел. Второй раз начать будет практически невозможно. С покушением разобрался?
– Разбираемся. И разберемся. У тебято что?
Серый неопределенно хмыкнул.
– А у меня, Зак, моральные терзания. Помнишь Чернобыль? Я ведь знал о событии, но не сказал никому. Потому что не понимал как его предотвратить. По крайней мере, я себя этим успокаивал.
– Два года уже прошло. Мой фонд начал распределять путевки для участников ликвидации аварии на Кипр – терапия, восстановление. Уже сотни три отдохнули.
– Это все не то. Ведь знай я чуть лучше ситуацию, не испугайся раскрыться – и ничего не случилось бы. Наверняка.
– К чему ты это вспомнил, Сардж?
– Понимаешь, дружище, через месяц я планирую приобрести Occidental Petroleum. За половину цены. После большой аварии на нефтяной платформе Piper Alpha. Это там, в Северном море.
– И?
– Там погибнет больше полутора сотен человек. Но если они не погибнут – купить ее будет невозможно! И вот она дилемма: либо я пытаюсь предотвратить катастрофу и остаюсь с носом, либо равнодушно смотрю, как люди тонут и сгорают, и получаю хороший актив. Вот такой выбор. Пока событие было далеко, мне казалось, что я справлюсь какимто образом, а сейчас… Не знаю, Зак. Не знаю, что делать. А получить хочется! Да и Хаммера немножко наказать за его «помощь» Советской России тоже хочется.
– Ты знаешь, что там стряслось?
– В общих чертах.
– Тогда как ты собираешься повлиять на событие?
– Можно повсякому. Имитировать утечку нефти или газа с соседних платформ, чтобы успели их отключить, заслать какогонибудь правительственного инспектора…
– Чтобы и его тоже взрывом накрыло? – такой способ убийства чиновника показался мне изысканноизощренным. – Егото ты за что невзлюбил?
– Не цепляйся. В общем, придумать можно. Но тогда можно сказать компании «байбай».