Друзья до смерти
Шрифт:
— Да, — ответила она наконец. — Кроме того, я замужем. Сколько, кстати, стоил мой билет? Надо отдать.
— Нет, не надо. Я вас пригласил. — Он отбросил волосы с лица. — Надеюсь, вам хоть немного понравилось.
Он был расстроен отказом, но сохранял самообладание.
— Понравилось, — ответила Пия.
Целую минуту Лукас смотрел прямо ей в глаза, а потом улыбнулся.
— Ну, тогда доброй ночи!
Он поднял руку и приветливо помахал, а потом развернулся, чтобы уйти.
Воскресенье, 18 июня 2006 года
— Как
Пия обошла вокруг и увидела у кофейного автомата своего шефа.
— Что вы тут делаете так рано? — спросила она, поскольку было около восьми утра.
— Хотел то же спросить у вас, — усмехнулся Боденштайн. — Тоже кофе? Вы выглядите так, будто припозднились вчера.
— Вовсе нет. — Пия благодарно приняла чашку, которую он ей протягивал. — В двенадцать я уже была дома.
— Смог Лукас рассказать вам что-нибудь о девушке?
— Он обещал повспоминать.
— И больше ничего?
— Ничего конкретного. Он мне все уши прожужжал о Паули, — сказала Пия. — Права была директриса Вюст: Паули или любили, или ненавидели. Равнодушных почти не было.
— Лукас что-нибудь рассказал о кафе «Грюнцойг»? — поинтересовался Боденштайн.
— Нет, не было возможности поговорить.
— Да, на рок-концерте это сложно.
Боденштайн взял себе еще кофе. Пия порадовалась, что шеф не захотел узнать еще чего-нибудь. Она полночи не спала, размышляя над поведением Лукаса. В половине второго он прислал ей эсэмэску: «Надеюсь, вы не сердитесь на мое поведение. Но я думаю именно то, что говорил».
Она ничего ему не ответила.
— Вчера вечером мы ужинали у моего брата, и я узнал от него пару интересных подробностей, — сообщил Боденштайн.
Пия знала, что Квентин фон Боденштайн, который распоряжался фамильным подворьем, производил сельхозпродукты и разводил лошадей, был ярым противником строительства новой дороги.
— Последнее заседание местного кенигштайнского отделения союза БУНТЕ десять дней назад проходило у Квентина в ресторане, — продолжал Боденштайн. — Накануне Паули рассказал председателю, что к нему попала частная электронная переписка между агентством Бока, управделами земли Гессен и федеральным министерством транспорта. Из этой переписки, в частности, следует, что оба сотрудника министерства должны были получить от Бока крупные суммы в случае, если те или иные проекты дорожного строительства осуществлялись бы его фирмой. И среди них строительство В-8.
Пия поставила чашку с кофе на письменный стол и села.
— А где эти е-мейлы? — спросила она. — И кто передал их Паули? — Включила компьютер, пододвинула клавиатуру и ввела пароль.
— Скорее всего, они в ноутбуке, который размолотил Патрик. Паули не назвал своего информатора, но заверил, что это один из тех, кто хорошо знает Бока.
— Откуда такая секретность? — подивилась Пия. — Паули же так нравилось все предавать гласности.
— Он или хотел защитить свой источник информации, или получил доступ к ней нелегальным путем и не имел точного подтверждения подлинности электронных сообщений, — предположил Боденштайн.
— Тогда мы, к сожалению, ничего не сможем предъявить Боку.
Пия вошла в свой почтовый ящик и просмотрела полученные
— Я получила письмо из лаборатории. Вот, посмотрите-ка! Они исследовали отпечатки пальцев на соглашении между Марайке Граф и Паули.
— И что? — заинтересовался Боденштайн.
— Они принадлежат не только Марайке Граф и Паули, — ответила Пия. — Да, это интересно.
Бистро «Грюнцойг» было закрыто, но ворота во двор стояли распахнутыми. Боденштайн и Пия нашли Эстер Шмит во внутреннем дворике, который многочисленные горшки с цветами превратили в настоящий оазис. Она наслаждалась утренним солнцем за столиком с чашкой кофе и воскресным выпуском «Франкфуртер альгемайне цайтунг».
— Доброе утро! — любезно поприветствовал Боденштайн.
— Доброе утро, — ответила она удивленно. — Что привело вас ко мне в столь ранний час воскресным утром?
— Отпечатки ваших пальцев в таком месте, где они, казалось бы, не могли быть. — Боденштайн наклонил голову в сторону и улыбнулся Эстер тепло и доверительно, будто они сообщники. — Нам это представляется загадкой. — Он приглушил свой баритон почти до шепота, так что ей пришлось податься навстречу. — Отпечатки ваших пальцев найдены на соглашении, которое господин Паули подписал за пару часов до смерти. Его подпись удостоверяла, что он получил от Марайке Граф пятьдесят тысяч евро, которые в данный момент бесследно исчезли.
Пия закатила глаза. Ее выводила из себя эта тактика допроса Боденштайна. Тем не менее его неотразимый шарм произвел впечатление на неприступную Эстер, которая размякла как никогда.
— Это можно объяснить, — с готовностью сказала она. — Марайке в четверг была у меня, едва Шварц донес ей о том, что случилось с Улли. Она протянула мне листок и сказала, что дает сорок восемь часов, чтобы я исчезла из ее дома.
Пии пришлось взять себя в руки, чтобы сохранить спокойствие и невозмутимость.
— Итак, вы знали о деньгах, — констатировала она. — Почему же вы нам солгали?
Эстер мельком взглянула на Пию и вновь остановила взор на Боденштайне.
— Я подумала, что Графы уже расстались с этими деньгами, — призналась она. — И хотела оставить себе маленькую компенсацию.
— Где же они были? — осведомился Боденштайн. — И где они сейчас?
— Улли положил их в пустую банку из-под собачьей еды и поставил в холодильник, — ответила Эстер Шмит. — Эта банка была нашим тайником, если требовалось что-то спрятать. Я думаю, она сгорела вместе с холодильником. Деньги мне не достались… — Она вздохнула. — Ах, как я невежлива! Присаживайтесь. Хотите кофе?
Пия хотела уже было отказаться, но Боденштайн ее опередил.
— Не хотелось бы вас утруждать, — он простодушно улыбнулся, — но выпить кофе было бы так чудесно!
— Конечно!
Эстер Шмит вскочила и скрылась за дверью в бистро, едва получив точные сведения о кофейных предпочтениях Боденштайна.
— Вы перед зеркалом регулярно тренируете свой шарм укротителя львов? — съехидничала Пия.
— Что вы называете «шармом укротителя львов»? — изумился Боденштайн. — В определенных ситуациях мое врожденное добродушие и приветливость явно лучше вашей прямоты.