Друзья Эдди Койла
Шрифт:
В момент отдачи после выстрела револьвер дернулся назад. Биггерс вставал с кресла, пытаясь что-то возражать, и пуля угодила ему в живот. Он рухнул на стол. Вторая пуля попала ему в правую часть груди, и он осел на подлокотник кресла. На его лице застыло удивленно-протестующее выражение.
– А вы, все, быстро в хранилище! — приказал грабитель.
Кассиры замешкались. У Нэнси Уильямс было онемевшее от испуга лицо.
– Я сказал: марш в хранилище — все! — повторил грабитель и махнул револьвером в сторону раскрытой двери. Он захлопнул за ними стальную дверь и с лязгом закрутил колесо замка. — Пошли!
Второй уже был в коридоре, торопясь к запасному выходу из здания. Он нес три мешка с деньгами. В служебном
На автостоянке возле банка двое мужчин забросили мешки с деньгами в белый четырехдверный «плимут». В зеленом четырехдверном «понтиаке» сидел первый бандит с Гарри Бэрреллом. Грабитель, стрелявший в Биггерса, крикнул:
– Рвем когти! Быстро рвем когти!
Грабитель в зеленом «понтиаке» размахнулся и ударил стволом револьвера Гарри Бэррелла по затылку. Бэррелл завалился влево. Грабитель сорвал с лица чулок и открыл дверцу:
– Я разберусь с ним. На то же место. Едем!
Двое других уже сидели в «плимуте». Автомобиль медленно выехал на проезжую часть, ни разу не скрипнув шинами. Когда «плимут» подъехал к автостоянке перед центральным входом в банк, он уже набрал приличную скорость, но едва ли привлек к себе чье-то внимание. Сидящие в нем люди были уже без масок.
Зеленый «понтиак» выехал с заднего двора банка и промчался через автостоянку перед центральным входом. Обе машины уехали в разные стороны.
Глава двадцать первая
Дежурный по Управлению оправдывался:
– Я попросил его назваться, мистер Фоли, но он не назвался.
Фоли сказал, что ничего страшного, и снял трубку:
– Фоли слушает.
– Это Эдди, — произнес мужской голос. — Я знаю, что ты занят и все такое, но мне просто интересно, как там все прошло. Мышка в мышеловке?
– Да, — сказал Фоли. — Я как раз собирался с тобой связаться, но потом решил, что лучше не надо. Да, все прошло хорошо, как по маслу. У нас пять штук «М-шестнадцатых», как ты и обещал.
– Ну и ладненько, — сказал Эдди Койл. — Очень рад это слышать. Он получит срок?
– Думаю, да.
– Ну и ладненько. Ну, и этого достаточно?
– Достаточно — для чего?
– Ну, ты же говорил, что тебе нужен повод. Тогда, когда мы виделись и говорили о предстоящем деле в Нью-Хэмпшире, ты мне сказал, что тебе нужен повод. Теперь-то ты можешь пойти со мной к ним и сказать, какой я хороший парень?
– А, ты про свой грузовик! — догадался Фоли. — С краденым виски.
– Ну да, Дейв. Слышь, кончай комедию ломать, а? Ты же знаешь, о чем я. Так ты это сделаешь для меня?
– Я уже звонил, — сказал Фоли. — Я позвонил тамошнему федеральному прокурору и сказал ему, что ты нам очень помог в осуществлении ареста крупного преступника и что с твоей помощью мы конфисковали пять краденых армейских автоматов и арестовали известного торговца краденым оружием. Доволен?
– Пожалуй, — сказал Эдди. — Как ты думаешь, это поможет?
– Не знаю, — сказал Фоли. — Он порядочный гад, этот прокурор. Он все, конечно, записал, а потом говорит: «Ну, это уже кое-что».
– А что это значит?
– Я ему сказал, что арест не состоялся бы без твоей помощи, а он говорит: «Ну ладно. А теперь-то он вам продолжает помогать? Было бы лучше, если бы я точно знал, что он участвует в других ваших операциях».
– В других операциях? Ему что, этого мало?
– Не знаю, мало ему или нет, — ответил Фоли. — Я передаю тебе наш разговор. Он просто сказал, что было бы лучше, если бы ты участвовал в еще какой-нибудь операции. Знаешь, как оно бывает: одно дело — просто совершить
– Вот сука, — сказал Эдди.
– Послушай-ка, — продолжал Фоли. — Я его понимаю. Он же в другом округе, пойми. Его ребята зацапали тебя там, и зацапали чисто, с поличным.
Ты не стал его уламывать, и он преспокойно довел дело до суда, а ты ведь и не рассчитывал, что тебя оправдают, только потому, что ты не захотел с ним подружиться.
– Он предлагал мне сдать тех ребят, которые сперли ящики с виски, — сказал Эдди.
– Да, я знаю! Но ведь и его ты не можешь за это осуждать, верно? И ты не раскололся. Вот он тебе и впарил обвинение, и теперь ты у него на крючке. И вдруг кто-то из совершенно другого округа ему звонит и пытается за тебя замолвить словечко: мол, знаешь, Койл тут мне оказал услугу, отпусти-ка ты его! Что за дела? Вполне естественно, что он говорит на это: «Ну что ж, очень мило, что он на тебя так славно поработал. Но я-то до сих пор не знаю, кто увел те ящики с виски! Почему это я должен делать поблажки парню, который не захотел мне оказать услугу?». И что прикажешь мне ему на это возразить? Я бы, знаешь, точно так же поступил, если бы позвонил мне вдруг какой-нибудь хмырь из Нью-Хэмпшира и сообщил, что этот Джеки Браун оказал ему как-то услугу. Подумаешь! Мне-то что этот Джеки Браун сделал такого хорошего?
– А этот сопляк ничего для тебя не собирается сделать? — спросил Эдди Койл.
– Я бы так сформулировал, — ответил Фоли. — Он сейчас над этим размышляет. Очень серьезно размышляет. Я намекнул ему, что дело может окончиться пятью годами, но мы ведь можем передать его полиции штата, хотя нам этого и очень не хочется, но если мы его им передадим… Ну, если полиция штата берет тебя с пятью автоматами в багажнике, то это верное пожизненное плюс еще два года с хвостиком. Он меня спросил, что ему светит, если его будут судить в местном федеральном суде, и я ему честно сказал, что все будет зависеть от судьи: возможно, от двух до пяти. А потом, когда ему предъявили обвинение и оформили отпуск под залог, уже когда мы спускались в лифте, он и говорит: «О'кей, говорит, мы, наверное, скоро увидимся. Когда мне вернут мою тачку?». А я глаза на него вытаращил и говорю: «Да не получишь ты свою тачку, Джеки! Этот автомобиль был использован как инструмент совершения преступления, им воспользовались для перевозки контрабанды. Он теперь передан в распоряжение Соединенных Штатов Америки». А он тоже смотрит на меня, точно не понимает, о чем это я, и говорит, что выложил за него четыре тысячи. И я ему говорю: «Слушай, я тебя понимаю. Но у нас же не было выхода. Машины нет — забудь про нее, хотя ты к ней уже успел привязаться. Машину теперь будут использовать для государственных нужд. Все, забудь про нее». А он все смотрит на меня, а я ему говорю: «Тот парень, у которого был «чарджер» — теперь я на нем езжу — тоже вроде тебя горевал. Но что поделаешь, ничего не попишешь. Такое вот дело — никуда не денешься от этого». Так что он понял, что мы шутки шутить не намерены. И я не удивлюсь, если он вдруг в один прекрасный день заявится ко мне что-нибудь шепнуть.
– Слушай, — сказал Койл. — Я не могу сдать этому прокурору тех ребят в Нью-Хэмпшире. Ты должен ему позвонить и все объяснить. Если я их заложу, считай, что я уже труп, вот такое дело. Что же, он хочет попросить меня ради этого совершить самоубийство?
– Он от тебя ничего не хочет, — ответил Фоли. — Он не просил тебя заложить ему Джеки Брауна. Это же твоя идея. Ты сам выступаешь в роли просителя.
– Но ты же мне предложил! — перешел на крик Койл. — Ты же сказал, что тебе нужен хороший повод. И я дал тебе этот повод.