Друзья или любовники?
Шрифт:
Ишь, чего вздумала, Алинка, — с Корнеевым целоваться захотела!
Нельзя! Брось думать о таком!
Так, где там моя зубная щётка…
32
Ярослав
Пока Алинка плескалась, Яр решил не сидеть без дела. За то время, что Пирожок кормила его ужинами, он успел неплохо изучить, где и что у неё лежит — благо порядок у Алины в шкафчиках был отменный. Достал тарелки, приборы, бокалы, а ещё, к своей радости, обнаружил на одной из полок свечи в красивых разноцветных стеклянных стаканах —
— Яр?.. — выдохнула она, оглядывая накрытый стол, и растерянно улыбнулась. — Ух…
— Нашёл у тебя свечи, решил, что нам не повредит немного романтики, — произнёс Корнеев, а затем, чтобы разрядить обстановку, которая после этих слов непроизвольно начала становиться напряжённой, плюхнулся на табуретку и заявил: — Ну, где там моя еда? Давай, корми меня. А то я и вправду тебя съем.
— Не сомневаюсь, ты можешь, — по привычке отшутилась Алина и тут же забегала по кухне, занимаясь ужином. А Яр сидел и смотрел на неё.
После душа Пирожок надела короткие джинсовые шорты и тунику горчичного цвета, из выреза которой весьма соблазнительно выглядывала её невероятно пышная грудь, и не до конца досушила волосы — скорее всего, Алина лишь промокнула их полотенцем. Она выглядела настолько домашней и соблазнительной, что Яр залип. Никак не мог оторвать взгляд от девушки, всё смотрел и смотрел, чувствуя, как в нетерпении зудят пальцы — настолько хотелось подойти к Алине и хотя бы обнять её.
Она что-то болтала, кажется, рассказывала про сегодняшнюю экскурсию, но Яр почти не слушал. Кивал только и улыбался, когда улыбалась Алина, просто наслаждаясь тем, что она здесь, рядом, и больше не плачет.
В конце концов Пирожок заметила, что он не слушает, и возмутилась:
— Ну Яр! Я тебе столько всего рассказала сейчас, а ты!
— Прости, — покаялся он, хотел сказать: «Ты слишком красивая, я поплыл мозгом», но решил не пугать. — Я просто слишком хочу есть, вот и внимание рассеянное.
— А-а-а, — засмеялась Алина и поставила перед Корнеевым тарелку с супом. — Ну, сейчас мы это исправим.
— А коньяк где?
— Что, уже?!
— А ты предлагаешь ждать? — поднял брови Яр. — Я вот предлагаю с него начать, как положено. Это называется «аперитив». Выпил рюмочку — и аппетит получше.
— Он у тебя и так лучше некуда, — проворчала Алина, но в холодильник за коньяком полезла, и даже лимон быстро порезала. Храбро выпила рюмку вместе с Яром, чокнувшись и важно кивнув в ответ на его тост: «Чтобы больше никаких пьяных дебилов в нашей жизни не случалось», а потом, кашлянув, засунула в рот дольку лимона. Не поморщилась даже.
— Как ты его так ешь — без сахара? — изумился Яр. — Меня всего передёргивает, когда я на тебя смотрю.
— Неправда! — фыркнула Алина. — Ничего тебя не передёргивает. Смотришь и смотришь. Как будто я тут не в одежде, а голая хожу.
— Если бы ты тут голая ходила, я бы на табуретке не усидел, — засмеялся Яр, и Пирожок явно смутилась, опустив взгляд. Интересно, сколько коньяка ей нужно выпить, чтобы она наконец перестала заморачиваться? — Ещё рюмочку?
— Да, — пробормотала Алина поначалу, но тут же осеклась. — Нет! Сначала надо поесть, иначе меня унесёт в космос на коньячной ракете.
«Хорошо, что нет хлеба», — порадовался Яр, прикусив себе язык, чтобы ничего подобного не вырвалось наружу. Услышит Алина — вновь напряжётся и перестанет пить. А ему этого не надо.
«И не стыдно тебе?» — возникла у Корнеева следующая весьма укоризненная мысль, но он отмахнулся от неё, как от назойливой мухи. Стыдно должно быть, когда что-то плохое замышляешь! А он хотел для Алины только хорошего.
Пусть расслабится и забудет о том, чтобы искать мужиков в интернете или других сомнительных местах. Зачем они нужны, если у неё есть Яр?
33
Алина
Выпитая до ужина, ещё и после стресса, рюмка коньяка мне впрок не пошла. Точнее, пошла именно впрок, и я опьянела просто моментально! Зачем тогда пила, спрашивается? Да потому что хотелось расслабиться. И из-за случившегося на экскурсии, а затем в метро, и из-за взглядов Корнеева, и из-за собственных мыслей о Яре, которые накинулись на меня сегодня, будто стая голодных зверей на кусок мяса.
У меня словно сорвало предохранители, и я действительно стала реагировать на Яра не как только на друга. Не было такого раньше, чем угодно поклянусь, не было! Было лишь любование красивым мужчиной. И вот теперь, после его дурацкого предложения, я сама стала засматриваться, думать и… воображать. Даже с трудом сосредотачивалась на беседе о чём-то другом, поэтому и об экскурсиях болтала как ненормальная — говорить о работе было легче всего, привыкла уже и в любой диалог могла вставить краткий экскурс в историю строительства и архитектуры Москвы. Яр всегда слушал с интересом, но сегодня его интерес явно смещался в область моего декольте, заставляя меня сбиваться с и так не слишком устойчивых мыслей.
В какой-то момент, когда мы уже съели весь суп и переключились на рыбу, которую я достала из духовки, у Яра зазвонил телефон, и он, сбросив звонок, вздохнул, поморщился и пробормотал:
— Всё-таки надо подавать на развод самому.
— Лиля? — понимающе протянула я, и Корнеев кивнул.
— Угу, активировалась и вовсю пытается… как бы помягче выразиться… вернуть меня в лоно семьи, а я пока кочевряжусь. Кажется, она окончательно потеряла иллюзию о том, чтобы выйти замуж за своего богатенького, и решила, что синица в руках лучше. Слушай… налей-ка мне ещё коньяка, что ли.
— А сейчас что Лиля хотела? — спросила я осторожно, наливая по рюмке и себе, и Корнееву. Выпили, не чокаясь, и Ярослав ответил:
— Не знаю. Она мне постоянно звонит или пишет. Фотки присылает свои и Сонины, приглашает куда-нибудь, чтобы вместе время проводить. Но я отказываюсь. Понял её тактику — она хочет, чтобы мы ходили на свидания втроём, как семья.
— А поскольку ты отказываешься, она не даёт тебе встречаться с Соней?
— Пока трудно сказать, Лиля же только начала штурм крепости, — грустно усмехнулся Яр. — Тошнит от этого. И больше всего — от её обращения «любимый». Часто его пишет. Какой я ей, на х**, любимый? Это смешно. Если бы я от неё несколько лет гулял, потом ушёл, чтобы на другой жениться, передумал, пришёл обратно и стал называть её «любимой», я думаю, Лиля бы знатно посмеялась над подобным лицемерием.