Друзья по постели
Шрифт:
— Я ещё не собрала достаточно улик для этого, — ответила я, поднимая ладони к талии, и взяла одну руку в другую, потому что таким образом было намного меньше видно, как мои пальцы подрагивают. А ещё так было удобнее, потому что пышная юбка не позволяла опустить руки вниз.
— Я надеюсь, ты разберёшься с этим как можно скорее, — тихо сказал Кацу, обернувшись и взглянув мне прямо в глаза. — Потому что отец не глупец, он может очень скоро понять, кто является крысой, а мне не очень хочется марать руки прямо перед тем, как я должен
Медленно кивнула головой в подтверждение того, что я приняла к сведению его слова.
Всё это было мне противно.
Я была противна сама себе.
Но если все эти манипуляции, запугивания и притворства в итоге приведут к тому, что преступная деятельность семьи Окадзаки если не исчезнет совсем, то хотя бы станет меньше — всё это того стоит.
Помимо всего этого — Кацу не был глупым человеком. Он прекрасно знал, что мне известны даже самые потаённые тёмные делишки семьи, и что в будущем он не сможет ими воспользоваться. Ему буквально придётся с нуля выстраивать всю империю. А на это могут уйти годы.
Конечно, он обещал мне, что постарается сделать законный бизнес, но за полгода, что я приближена к его семье, я усвоила для себя одно правило: нельзя доверять никому.
Мне хотелось взять телефон и позвонить Сиднею, чтобы узнать, как у него идут дела с перехватом поставки, но в последний момент решила, что это будет излишним. Кацу не знал, что я работаю вместе с Сиднеем, и я не хотела, чтобы он знал.
Я понятия не имела, как дальше будет развиваться ситуация с Окадзаки, и что ждёт меня впереди, но это ни при каких обстоятельствах не должно коснуться Сиднея.
Порой, в такие моменты, как сейчас, мне было очень страшно даже подумать о том, что я делаю со своей жизнью. Мне не нравилась вся эта связь с Окадзаки, обманы, недомолвки. Но зато за этот год я научилась жить сегодняшним днём. Ни в чём себе не отказывать, танцевать, если хочется, неожиданно отправиться в импровизированное путешествие вместе с Джошуа на его мотоцикле или поучаствовать в конкурсе певцов, хотя совершенно не умеешь петь.
Вся эта жизнь на грани показала мне, какой на самом деле восхитительной и насыщенной может быть моя жизнь, если пользоваться единственным девизом: «А почему нет?»
И, пожалуй, если бы мне прямо сейчас предложили вернуться во времени и изменить хотя бы одно моё решение, то я бы отказалась.
— Эй, Эмили, — лениво развалившись на небольшом, обшитом чёрной кожей, диванчике, позвал меня Кацу. — А ты мне дашь когда-нибудь пострелять из своей пушки?
Я скрестила руки под грудью, подошла к нему и чуть наклонилась, не давая ему разорвать со мной зрительного контакта, и тихо произнесла:
— Может быть, я дала бы тебе не только пострелять, но боюсь, что это может плохо кончиться.
А в конце для большего эффекта я подмигнула.
Мне нравилось вгонять Кацу в краску: он всегда начинал краснеть с самых кончиков ушей, а затем на
Этот год так же показал мне, что я должна пользоваться тем, что имею. И этим «что имею» была внешность. Взмах ресниц или лёгкая улыбка могли открыть пути в гораздо больше мест, чем я предполагала.
Он отвёл взгляд и кашлянул в кулак, а я отстранилась от него и вновь подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на себя. Не каждый же день можно увидеть себя в таком шикарном платье и с профессиональными макияжем и причёской. Как жаль, что фотографий этой красоты не будет.
— Ты бесишь меня, — констатировал Кацу, и я поймала на себе его взгляд через зеркало.
Я обернулась, но на этот раз не стала подходить.
— Пожалуйся папочке, — подразнила его я, и с торжествующей улыбкой обернулась обратно к зеркалу.
Мы оба знали, что Кацу не сможет ничего сказать Тсуиоши, ведь он считал меня одним из своих лучших приобретений за последний год. Знал бы кто-то, через что мне пришлось пройти, чтобы получить к себе такую благосклонность.
Но, несмотря на всё — это того стоило. И, когда всё это закончится, больше никто не сможет пострадать от воздействия Альфы.
Раздался тихий стук в дверь, и мы с Кацу одновременно обернулись. Это оказался один из организаторов свадьбы: высокая улыбчивая девушка с ярко-красными губами и небольшим устройством связи за ухом.
— Ах, вот вы где! — воскликнула она, входя в большое помещение и прикрывая за собой дверь. — Вы разве не знаете, что это плохая примета?
Как это всегда и бывает на публике, Кацу тут же стал любящим женихом.
Он подошёл ко мне и поцеловал в щёку, которую я ему незаметно подставила.
— Я не смог прожить без моей (яп. принцесса. P.S. пуринсес) больше получаса, — заверил женщину Кацу и любовно погладил меня по левой руке. — Не могу дождаться, когда надену кольцо на твой палец.
Он, лукаво глядя мне прямо в глаза, поднёс руку к своему лицу и поцеловал безымянный палец, а мне периферийным зрением удалось заметить, как женщина приложила руку к сердцу, глядя на нас.
Ещё бы, на публике мы были идеальной парой.
— Нам пора начинать, — подсказала организатор, и Кацу, вновь оставив поцелуй на моём безымянном пальце, начал спиной пятиться к двери.
— До встречи у алтаря, (яп. невеста. P.S. бурайдару), — прошептал Кацу, поднося руки к груди, словно хотел показать мне сердце, но на деле показал мне два средних пальца, точно зная, что я не смогу ничего сделать, потому что женщина-организатор увидит каждое моё движение.
Я оглядела женщину. Понятия не имею, знает ли она японский, а французский не поймёт Кацу.
Поняв, что это довольно безвыходная ситуация, но я не могу оставить за Кацу последнего слова, поэтому подобрала все юбки и кинулась к нему. Сделав вид, что обняла его, я поднесла губы к мочке его уха и тихо прошептала: