Дрянной декан
Шрифт:
– А что нам обсуждать? То, как вы пригласили новую пассию в университет, чтобы досадить мне?!
– Это не так, - хрипло возразил декан. Он оставил грудь в покое и начал расстегивать ширинку на моих джинсах.
– У нас чисто деловые взаимоотношения...
– Ну и зря...
– у меня закружилась голова, и я схватилась обеими руками за его плечи, чтобы не упасть.
– Она явно не прочь замутить с вами.
– Это... разрешение?
– Верстовский просунул правую ладонь мне в трусики. Диалог заполнился длинными паузами. Мы оба
– Хочешь, чтобы я "замутил" с Аделаидой?
– Д-да!
– тихо простонала я.
– Перестаньте... лапать меня!
Прозвучало, должно быть, не очень убедительно, потому что декан запустил руку еще глубже. По его лбу скатилась капелька пота.
– А как же ты сама, Марго?
– он медленно задвигал пальцами.
– Будешь притворяться, что равнодушна ко мне? Ты же вся течешь и млеешь...
– Это не притворство, - содрогаясь, прошептала я ему на ухо. Только бы не кончить! Если кончу, раз и навсегда закреплю его власть над собой.
– А обычная реакция юного тела на домогательства... немолодого мужчины! Когда вы уже смиритесь с тем, что... омерзительны мне?
Вениамин Эдуардович тихо зарычал и ускорил темп, лаская меня с настойчивостью, граничащей с яростью. И я подавилась грубыми словами, захлебнулась судорожными вдохами, закинув голову назад и бессильно повисая на нем. Декан склонил голову и поймал каждый ртом мой стон, целуя меня на прощание - я была уверена, что именно на прощание - долго, влажно и горячо...
– Считай, что я смирился, - произнес он, оторвавшись от моих губ. Отпустил меня, отстранился и, не оглядываясь, пошел к выходу из библиотеки.
Я немного постояла, опираясь спиной о книжный шкаф и испытывая соблазн усесться прямо на пол - ощущение было такое, будто из меня вынули колени, и казавшиеся "тряпичными" ноги могли в любой момент сложиться пополам. Привела в порядок одежду - одернула кофту, поправила растянутые, сбившиеся на бок трусики, которые теперь можно было разве что выкинуть, застегнула джинсы и поплелась вслед за ним.
Когда я дошла до библиотечной стойки, Верстовский уже ушел, а Любовь Ефремовна, сжав пухлые руки в кулаки, направлялась ко мне навстречу - не иначе, чтобы самой отыскать наглую студентку и вышвырнуть ее вон.
– А Шекспир?
– грозно вопросила она, оглядывая меня с ног до головы и убеждаясь, что я не спрятала бесценный экземпляр где-нибудь под одеждой.
– Что произошло? Почему у тебя слезы на глазах? Здесь запрещено разводить сырость! Вредно для книг.
– Я его не нашла, - хлюпнула носом, обходя ее по большой дуге.
– И... простите меня, ради бога, я соврала! У меня нет читательского билета!
* * *
"Послезавтра... Верстовский уезжает послезавтра" - с маниакальной настойчивостью билось в мозгу весь вечер и всю ночь, в ходе которой я не сомкнула глаз.
Кажется, я наконец добилась цели... Но отчего было так горько? Почему показалось - вместе с деканом,
Я будто бежала весь последний месяц, скрываясь от счастья и от горя, которое могла бы принести наша связь. И вот случилось чудо!
– бежать было больше не от чего... Я замерла, как вкопанная, и не могла понять, куда и зачем мне теперь двигаться.
Может, я совершила ошибку, и стоило дать Верстовскому шанс? Вдруг окружающая действительность оказалась бы к нам не так уж и жестока?..
Может, он еще вернется ко мне?
Оставался всего один день, чтобы проверить это.
Но назавтра декан пропустил зарубежную литературу. Вместо него заявилась Аделаида Степановна. Сложив многочисленные папочки на преподавательский стол, она улыбнулась и обвела студентов доброжелательным взглядом.
– Вениамин Эдуардович с завтрашнего дня в длительном отъезде. Я буду замещать его до тех пор, пока он не вернется.
– А надолго он уехал?
– с надеждой спросил Мильнев.
– Пока непонятно. До нового года точно. Так что зачет и экзамен по предмету вы будете сдавать мне.
– Охренеть! Вот это подфартило!
– парни заметно повеселели, девушки же наоборот повесили нос.
– Капец... Просто п*** ц!!!
– протянула Гарденина, и я была с ней полностью согласна.
– Почему твой отец не пришел? Он ведь только завтра уезжает?!
– накинулась на Рому Юля после занятия.
– Может, он в деканате?! Я хочу попрощаться!
– Он не поехал сегодня в вуз, насколько я знаю, - опешил Верстовский-младший. Он глядел на подругу, как на умалишенную.
– Надо собрать вещи, подготовить документы... Сказал, один день ничего уже не решит.
– Пропало! Все пропало!
– заголосила Юлька, вздевая руки к небу и хватая себя за волосы (занятия в драм.кружке явно не прошли даром).
Я испытывала примерно схожие эмоции, хоть и не обладала ее талантом и не могла так открыто транслировать их миру. Да и сам мир, казалось, резко отвернулся от меня - лишился красок, потускнел, схлопнулся до размеров моего маленького бедного сердца, которому теперь предстояло стучать в гордом одиночестве...
Остальные пары пролетели, будто во сне. Звуки почти не долетали до моих ушей, с трудом пробиваясь сквозь плотный кокон отчаяния, свившийся вокруг меня. Люди, преподаватели, знакомые и не очень студенты - проходили мимо бледными тенями.
Я даже близко не представляла, что, лишившись беспрестанного внимания декана, мне станет ТАК тяжело. И, освободившись, вместо облегчения получу новые страдания и новую тяжесть на душе...
Громкий рев, огласивший университетский двор как гром среди ясного неба, вывел меня из состояния прострации. Мы с Гардениной стояли на крыльце вместе с десятком других студентов и преподавателей, печально глядя на сгущающиеся сумерки и накрапывающий дождь, грозящий вскоре обернуться самым настоящим ливнем.